- У меня нет такой гадости. Пойдем.

Я вывалил на кухонный стол ресторанные контейнеры с остатками ризотто, роллов унаги и банку с икрой. Все, что смог найти в холодильнике. Лешка уставился на харчи с восхищением в разгоревшихся глазенках.

- Это все можно прямо мне? – спросил он, будто не веря. Или думает, что я у него отберу еду? Смешной.

- Подожди, я разогрею,- остановил я мальчишку, который накинулся на ризотто, как голодный волчонок,- ешь пока роллы. Полей соевым соусом. Эту байду зеленую не бери, черт ее знает как японский хрен на ушастых пацанов действует.

- Эта тетька... Красивая, но злая, — пробубнил ребенок, набив рот так. Что я стал опасаться, как бы он не подавился. – Ты ее любишь?

- Не твоего ума дело. Нос свой длинный не суй, куда не следует.

- Слушай. Нам такая не нужна,- нахаленок развалился на стуле и уставился на меня осоловевшим взглядом.

- Ты не обожрись смотри с непривычки, советчик,- рявкнул я. Будут мне еще в моем доме всякие сопляки указывать, что мне хорошо, а что нет.- Поел, чеши спать. И ничего не трогай, прошу.

- Да больно надо хлам твой трогать,- вредно скривило губки мелкое исчадье и пошатываясь пошло исполнять мой приказ, не очень шустро, нужно отметить. Через минуту я услышал грохот и тихий издевательский смех из комнаты, где скрылась моя проблема, с которой я развяжусь в самое ближайшее время раз и навсегда.

Я с трудом усидел на месте. Вспомнил слова Катьки и схватился за телефон, чтобы хоть чем-то отвлечься. Надо найти овцу, которая согласится выйти за меня замуж, если анализ подтвердит мое родство. Да таких миллион, первая же и согласится. Дура Катька просто не справилась с ядом своим. Овца, блин.

Утро встретило меня замечательным откровением. Я уставился на список тех кого обзвонил за ночь. Ответы дур зачем-то записывал, мазохистски и подробно. Как итог: десять гребаных овец просто сбросили мой звонок, без объяснений и выяснений моей принадлежности. Пятеро обозвали утырком, придурком, козлом, скотом и сказали, что не присели бы со мной на одном гектаре справить нужду. Еще трое послали в пеший тур с эротическим уклоном, весьма непрозрачно намекнув, что я должен сделать там сам с собою и в какой позе. Еще шестеро на мое предложение просто захохотали в голос, словно ведьмы, которых жарил на костре миляга палач. И только одна, видимо спросонья, сказала, что ей меня жалко, посоветовала обратиться к наркологу и навсегда забыть номер ее телефона.

Вот уж не думал, что я бужу в бабах настолько потаенные глубины тьмы.

- Ну чего там у тебя?- заспанный детский голос, прозвучал зловеще. Я почувствовал себя персонажем фильма ужасов, ну того, про детишек демонов, способных истыкать ножом любого несчастного, встреченного ими на пути.

- Голова болит,- поморщился я, рассматривая застиранное бельишко, натянутое на костлявое тело ребенка.- На погоду наверняка.

- Или не на погоду,- сморщил нос Лешка, с отвращением покосившись на ополовиненную бутылку пятидесятилетнего «Наполеона».- Ты если калдырить вздумал, нам не по пути.

- Это дед твой калдырит сивухой. А я...

- А ты зайка-лапочка, потому тебя все тетеньки отфутболили, которым ты названивал, — вредно фыркнул нахаленок.

- Подслушивал, значит?

- Случайно, ты так матерился, наверное в аду слышно было,- вздохнул лопоухий, и я только теперь заметил, что он выглядит странно. Уши стали похожи на алые паруса, зато физиономия наоборот казалась слишком бледной. Глазенки ребенка как – то лихорадочно поблескивали на скривившейся страдальчески мордашке.- У меня живот болел всю ночь. И тошнит,- успел выдохнуть малой и тут же согнулся пополам. Леху вывернуло прямо на мои любимые домашние лорферы. Черт, теперь придется выкидывать обувь.