Так про математику – стоила сахарная голова в Туле… По-разному стоила. За сахарную голову весом 10 фунтов просили 16 рублей 90 копеек на серебро. В другом магазине уже за пудовую голову требовали 60 серебряных рублей. В третьем сахарную голову весом в 15 фунтов отдавали «с убытком для себя, только ради такого приятного молодого человека» за 25 рублей 35 копеек, естественно тоже в пересчёте на серебро. Пусть фунт – это 410 грамм. Тогда цена сахара получается: что в среднем килограмм сахара стоил в районе 4 рублей. Но в том магазине, где продавали пудовые головы продавали и сахар молотый, его никто почти не брал, как выяснил Сашка, общаясь с хозяином магазина. Кох этот сахар мелкий осмотрел. Приличные куски соседствовали с сахарной пудрой, да ещё и чёрные и серые точки попадались, наверное, песок, но не сахарный, а с жерновов. Хрень, одним словом, а не помол. Зато цена была пять рублей за фунт. Выходит, двенадцать рублей кило – в три раза дороже, чем за голову. Кто же будет переплачивать такие деньги?
Подумывал сейчас Кох вот о чём. Взять, размолоть качественно голову на его новых бегунах, просеять через мелкое сито и остатки дальше молоть. Пока не получится только сахарная пудра. Вот её уже, как лекарство, продавать в лавке у Изотова в специально заказанных у стеклодувов баночках. Или ещё круче поступить, посадить несколько средней руки столяров коробочки делать из липы, например. Шкатулки. На фунт примерно. И продавать в них. Сто процентов, что будут покупать, особенно если не выдрючиваться и продавать всего за две цены.
Ну и молодежь пошла! Ты ему в морду, а он сразу в драку.
Блич (Bleach)
Подаёт, значит, Анна торт. Нагибается, чтобы поставить его в центр стола и тут её хвать за задницу. Сначала ущипнули. Потом погладили и шлёпнули. Пока Анна, не привыкшая к таким ласкам, застыла соляным столбом или сахарной головой, рука, что прошлась по её пятой точке стала лезть под сарафан.
Анна завизжала и торт упал на стол, звону наделав. Тут-то Сашка и повернулся, чтобы увидеть окончание, да чего там, полное окончание «недоразумения», как потом генерал назовет эту хрень. Кикимора выпрямилась, подняла со стола фужер с кальвадосом и впечата им в лоб потомку мурзы татарского Шихматова.
Теперь визжал Иван Артемьевич Шахматов. Не долго. Он вскочил, схватил Анну за ворот правой рукой и залепил ей левой рукой пощёчину. И замахнулся для следующей.
Сашка в панику не впал, не померкло всё перед глазами, наоборот реакция обострилась, время словно замедлилось, ну, как в книжках. Он схватил вилку, рядом с тарелкой лежащую, и запустил её в голову избивателю кикимор. Очень удачно запустил. Вилка пару раз крутанулась и к голове подлетела зубцами. И воткнулась в ухо Шахматова. Вилки ноне не те, на тупые четырёхзубые, не, сейчас зубца три и они востренькие такие.
Опять визг. Анна вырвалась, схватила бутылку со стола и опять в лобешник потомку мурзы заехала. Иван Артемьевич не вынес нападения с двух сторон и поражения разных органов. Сознание покинуло почти Каспарова, и он рухнул на стол. Тогда Сашка, не успокоившись, ещё один бокал о голову Шахматова разбил. Свой. Жалко, только новые французские купили к этому празднику, будь он неладен.
Всё. Уноси готовенького.
А нет вместо долгожданной тишины завизжала Дарья Ивановна Акунина – дочь северного соседа. И начался общий гвалт. Даже нашёлся увлекающийся медициной. Лекарь блин самоучка.
– Нужно положить его на пол и потереть уши, – сообщил всем генерал, когда децибелов поубавилось, – и нужно прекратить это недоразумение.