Фрэнк не сдавался.

– Никакого риска нет. Эти листы с легкостью можно менять. Общего-то списка не ведется. Тебе даже не придется брать у парней деньги или договариваться с ними. Я все сделаю сам. Ты будешь их оформлять после того, как я дам «добро». А потом получать от меня деньги.

Я сделал нехитрый расчет. Раз он соглашался дать сотню мне, значит, вторую он клал в карман. Он имел свою квоту – пятнадцать позиций. Помноженные на две сотни, они давали три тысячи в месяц. Я понимал, что он не может использовать все пятнадцать позиций. У командиров его подразделений тоже были знакомые, которым хотелось помочь. Политические боссы, конгрессмены, сенаторы не хотели, чтобы их дети служили по два года. Они лишали Фрэнка куска масла, и он, естественно, злился. Ему оставалось лишь пять позиций в месяц. Однако и тысяча баксов в месяц, с которой не надо платить налоги, не такой уж плохой навар. Но я все равно отказался.

Но есть много доводов, которыми ты оправдываешься перед собой, когда все-таки преступаешь закон. Я создал себе некий образ честного человека, который никогда не лжет и не обманывает своих сограждан. Который ради денег не сделает ничего противозаконного. Я видел себя таким же, как мой брат Арти. Но Арти был честен до мозга костей. Он ни при каких обстоятельствах не мог стать преступником. Арти рассказывал мне, какому нажиму он подвергался на работе. Химик-исследователь Федеральной администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами, он занимал достаточно высокое положение. Деньги ему платили весьма приличные. Проверки он проводил абсолютно беспристрастно и зачастую выдавал отрицательные заключения на лекарства, допущенные к выходу на рынок его коллегами. К нему не раз обращались представители крупнейших фармакологических компаний, предлагая работу, за которую он мог получать гораздо больше. При условии, что он проявит больше гибкости. Арти не шел ни на какие компромиссы. Наконец один из препаратов, которые он забраковал, получил разрешение на продажу. Фармакологическая компания добилась этого, действуя через голову Арти. А годом позже препарат изъяли из продажи из-за токсических эффектов, приведших к смерти нескольких пациентов. Вся эта история попала в газеты. Какое-то время Арти ходил в героях. Даже получил высший разряд государственной гражданской службы. Но ему дали понять, что дальше пути не будет. Что он никогда не станет начальником управления, потому что не понимает политических аспектов деятельности администрации. Его это нисколько не волновало, а я только гордился своим братом.

Я хотел прожить честную жизнь, но был реалистом и понимал, что не могу требовать от себя совершенства. Поэтому, если совершал некий недостойный поступок, обычно старался не повторить его в будущем. Но я часто разочаровывался в себе, потому что возможность совершения недостойного поступка подстерегает человека за каждым углом и всегда возникает неожиданно, не оставляя ему времени на раздумья.

Теперь мне предстояло уговорить себя стать преступником. Я хотел быть честным, потому что говорить правду нравилось мне больше, чем лгать. С невиновностью мне жилось легче, чем с чувством вины. Я все обдумал. Исходя из прагматичных соображений. Если бы ложь и воровство не давили мне на совесть, я бы, конечно, начал и лгать, и воровать. Поэтому, собственно, я не осуждал тех, кто не брезговал ни первым, ни вторым. Это, думал я, их metier,[6] моральный выбор тут ни при чем. Я заявлял, что мораль не имеет к этому никакого отношения. Но в действительности в это не верил. Зато верил в добро и зло.