Ненавидящих и обидящих мя прости, Господи человеколюбче, и проч. Молит.

Богородице Дево, радуйся, и проч.

Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия: ликуй ныне и веселися, Сионе, Ты же Чистая красуйся, Богородице, о возстании Рождества Твоего.

Воистину Богородицу Тя исповедуем спасении Тобою, Дево чистая, с бесплотными лики Тя величающе.

Достойно есть, и проч.

Радуйся, девственное похвало, радуйся, Мати Пречистая, Юже вся тварь божественными песньми величает.

Предстательство христиан непостыдное, ходатайство ко Творцу непреложное, не презри грешных молений гласы, но предвари яко Благая на помощь нас, верно зовущих Ти: ускори на молитву и потщися на умоление, предстательствующи присно, Богородице, чтущих Тя.

Милосердия двери отверзи нам, и проч.

Нескверная, неблазная, нетленная, и проч.

Молитва на повеч.

Слава; и ныне. Господи, помилуй. Трижды. Благослови. Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь.

Провождая жизнь в уединении, трудах, чтении и молитве, о. Серафим соединял с этим пост и строжайшее воздержание. По началу своего поселения в пустыни он питался хлебом, более всего черствым и сухим; хлеб обыкновенно он брал с собой по воскресеньям на целую неделю. Есть сказание, что из этой недельной порции хлеба часть уделял он пустынным животным и птицам, которые были приласканы старцем, очень любили его и посещали место его молитвословий. Также он употреблял овощи, добываемые трудами рук его в пустынном огороде. С тем и устроен был огород сей, чтобы ему не обременить ничим же обители и, по примеру великого подвижника ап. Павла, питаться, делающе своими руками (4, 12). Впоследствии времени он приучил свое тело к такому воздержанию, что не стал вкушать и хлеба насущнаго, а, по благословению настоятеля Исайи, питался одними овощами своего огорода. Это были картофель, свекла, лук и трава, называемая сныть. В течение же первой недели Великого поста он вовсе не принимал пищи до причащения Св. Тайн в субботу. Еще через некоторое время воздержание и постничество о. Серафима дошли до неимоверной степени. Совсем переставши брать хлеб из обители, он жил без всякого содержания от нее в течение более двух с половиною лет. Братия, удивляясь, недоумевали, чем мог питаться старец во все это время, не только летом, но и зимою. Он же тщательно укрывал свои подвиги от воззрения людей. Но пред смертью, в разговоре от 20 мая 1832 года с одной доверенной особой, которая тогда же записала свою беседу, о. Серафим открыл это, начавши так:

«Ты знаешь снитку? Я рвал ее да в горшочек клал; немного вольешь, бывало, в него водицы и поставишь в печку – славное выходило кушанье».

«Я спросила его о снитке, что это значит? За притчу ли это принять или что действительное? Он отвечал: «Экая ты какая! Разве не знаешь травы сныть? Я это тебе говорю о самом себе. Я сам это себе готовил кушанье из снитки».

Я спросила его, как зиму он ее кушал и где брал?

Он отвечал: «Экая ты какая! На зиму я снитку сушил и этим одним питался, а братия удивлялись, чем я питался! А я снитку ел… И о сем я братии не открывал, а тебе сказал».

Я спросила: а долгое ли время он кушал ее?

Он дал мне точный ответ и на это. Но я забыла, без скольких именно дней он вкушал тысячу дней одну снитку. Только помню, что более Двух с половиною лет, невступно три года, он питался одною сею травою».

По будням, спасаясь в пустыни, о. Серафим накануне праздников и дней воскресных являлся в обитель, слушал вечерню, всенощное бдение и за раннею литургиею в больничной церкви св. Зосимы и Савватия причащался Св. Христовых Тайн. Затем до вечерни он принимал в монастырской келье приходивших к нему по нуждам духовным из монастырской братии. Во время вечерни, когда братия оставляли его, он, взяв с собою хлеба на неделю, удалялся в свою пустынь. Всю первую неделю Великого поста он проводил в обители. В эти дни он говел, исповедывался и причащался Св. Тайн. Духовником его с давнего времени был строитель – старец Исайя.