Потому что мы сейчас должны были быть в совершенно другом месте! И в совершенно другой компании! Хорошо, мы в лесу, но не вдвоём же мы сюда отправились? Где Гарик? Где Петька? Где Стас, Никита и этот, как его, Вартан?

Я поднялась, обошла вокруг деморализованную Полину и не увидела ровным счётом ничего, что бы могло навести меня на правильную мысль. Ничего и никого. Потом покрутилась ещё раз и до меня наконец дошло то, что человеку, более близкому к природе, бросилось бы в глаза гораздо раньше. Ни одного знакомого растения кроме того самого мха сфагнума мне на глаза не попалось. Никаких берёзок-рябинок-ёлочек-осинок. Совершенно незнакомые деревья, хотя сразу в глаза это не бросается. Зелёные, и фиг бы с ними. Но в Малаховке такие точно не растут.

Почему в Малаховке? Потому что я точно знаю: сегодня мы с Полиной выехали в Малаховку вместе с нашими приятелями и соучениками Гариком и Петей. Гарик нашёл для нас отличный вариант: адекватных ребят, владельцев студии звукозаписи с профессиональной аппаратурой, которые согласились записать нам промо-диски за приемлемые деньги.

Я отлично помню: до Малаховки мы доехали и студию отыскали. Даже помню лица ребят, которые нас там встретили. Стас, Никита и Вартан. На этом всё.

***

А началось всё как раз после нашего заключительного концерта, того, который мне приснился. После него ребята нас уговорили поехать повеселиться в консерваторское общежитие. Тоже мне веселье.

Я бы отказалась, потому что знаю: стоит Полине выпить хоть стакан пива, как она идёт вразнос. Хохочет, падает, вешается всем на шею и хорошо, если закончит ночь в постели мало-мальски знакомого парня. Утром, правда, будет страдать, маяться и давать обещания больше никогда. До следующей попойки.

При желании я могла, как обычно, настоять и не пустить, Поля меня слушается, хоть и гундит потом часами что-то недовольное. Но не в этот раз. Всё же высшее учебное заведение мы заканчиваем если не раз в жизни, то впервые.

Более бестолкового помещения, чем консерваторское общежитие, не существует в природе. Мы с Полиной толкались там часа три и всё без толку. Ну, она-то свой план выполнила: выпила и стала вешаться на шею каждому встречному и поперечному. Хорошо, что её тут знали как облупленную: наливать наливали, но больше ни-ни. Скандала не хотелось никому. А я всё это время провела в поисках Гарика. Какой-то неуловимый Джо: минуту назад тут был, только что вышел.

Он у меня, да и у всех наших девчонок проходил по категории друзей. Умных добрых, понимающих, всегда готовых выслушать, посочувствовать, помочь. Секрет в том, что наш Гарик — гей. Но меня это никогда не напрягало, наоборот: с ним можно было не бояться, что что-то пойдёт не в ту сторону. Если он просил у меня конспекты, а я звала его в нашу комнату вкрутить лампочку, это значило ровно то, что ему нужны конспекты, а у нас лампочка перегорела. А как этот паршивец играл на рояле! Профессора прочили ему великое будущее в качестве концертирующего пианиста, но он предпочитал искусство импровизации, так что музыкантом собирался быть джазовым.

Гарик настоящий друг: перед последним экзаменом подошёл и спросил у меня, не нужно ли мне записать диск. Он нашёл отличное место: ребята оборудовали профессиональную студию где-то в Малаховке и пока не раскрутились берут за свои услуги вполне божеские деньги. Его джазовый квартет ( у него свой квартет, а я и не знала) записал там несколько вещей, качество высший класс. Так пока клиенты не налетели и цены не выросли…

Когда Гарик назвал сумму, я чуть до потолка не подпрыгнула. Просто даром! Не так давно мы выясняли, где и за сколько можно сделать качественную запись. Выяснилось, что лучше всего в Лондоне, только даже для Полининого папы это выйдет дороговато. Он у неё, конечно, человек небедный, по меркам её родного города прямо-таки олигарх, но вот в мировом масштабе… К тому же не могла я делать себе диск за счёт Полининого отца. У меня, конечно, были отложены деньги под это дело, но далеко не миллионы. А тут получалось, что мы вписываемся в бюджет.