– Пошли! – негромко скомандовал Бошту. – И запомните: лохов не калечить, только напугать и зафиксировать.

Двое бесшумно покинули автомобиль и растворились в темноте. Бошту зябко поежился, хотя в машине было тепло, и откинулся на сиденье. Поймал на себе взгляд многолетнего напарника Сулима и ответил на невысказанный этим угрюмым молчуном вопрос.

– Все нормально, через три минуты едем, – расстегнул куртку и принялся массировать грудь в районе сердца.

Все действительно нормально, более того, удача сама идет в руки. За эту операцию его щедро наградят, можно будет передохнуть, съездить навестить семью в Турцию и месяц-другой пожить спокойно. Своей собственной жизнью, а не того клоуна, которого уже второй год приходится изображать.

Хотя почему обязательно клоуна? По легенде, Бошту был достаточно уважаемым человеком, потому что владел небольшим, в меру уютным кафе в городке на границе с независимой Чечней, по странному стечению обстоятельств, располагавшемуся в какой-то сотне метров от штаба соединения федеральных войск. Находись это заведение где-нибудь на Страстном бульваре или в забытой богом и людьми деревеньке под названием Барвиха, его хозяина почтительно именовали бы ресторатором. Владельца общепитовской точки с лирическим названием «Огонек» называли Толстым Башу или просто Толстым, а порой и Жирным. Почему, спросите, так грубо и ни фига не женственно? Да потому, что какие клиенты, такие и манеры. Военные, как известно, народ грубый и суровый, излишками воспитания совершенно не обремененный. В заведении Толстого Башу они составляли абсолютное большинство посетителей, слетались туда каждый вечер, как те мотыльки на огонек. Случалось, что начинали «отдыхать» с самого утра, разное бывало. Гражданские, особенно лица той самой национальности, старались там не появляться, опасаясь, что кое-кто из подогретых спиртным воинов начнет наводить конституционный порядок прямо в распивочной, тоже, знаете ли, имели место случаи. Штабные, как известно, народ суровый и мужественный. Зато зажиточный, им-то «боевые» в отличие от всякой там окопной шелупони выплачиваются в полном объеме и без задержек…

Часов с семи вечера в «Огонек» обычно подтягивались первые постоянные посетители из числа защитников Отечества. К девяти там становилось по-настоящему весело. Военные пили, курили, болтали и закусывали одновременно. По узким проходам между столиками носились с неподъемными подносами официанты, чеченец Васа и кумык Айдамир, сам Бошту ударно трудился за барной стойкой, хмурый здоровяк Сулим находился на подхвате. При необходимости он же помогал уставшим военнослужащим перегрузить тело еще более утомленного товарища в машину для эвакуации на ночлег.

Часам к одиннадцати, когда в заведении становилось по-настоящему томно, хозяина выдергивали из-за стойки, усаживали за стол и приказывали выпить. Тот послушно садился, со вздохом брал в руки пластиковый стаканчик (других в заведении не держали), боязливо оглядывался по сторонам и неловко заглатывал содержимое. После второй дозы на него нападало безудержное веселье, а после третьей он просто-напросто впадал в состояние сидячего алкогольного нокдауна: моргал глазами, глупо улыбался и отвечал невпопад. Безумно потешая своим видом присутствующих. Людям вообще очень нравится общение с теми, кто глупее или смешнее их самих. Это, знаете ли, как-то возвышает и вызывает прилив самоуважения. Полагаю, господа военные изрядно удивились бы, случись им узнать, что по-русски Бошту говорил гораздо лучше их всех, потому что в свое время окончил филфак МГУ (а они – нет). Да и водочки при необходимости или желании мог заглотнуть будь здоров, насобачился, грубо говоря, за годы студенчества и последующие восемь лет жизни в Москве. Только никто об этом так и не узнал.