Людям моей биографии не всегда снятся кошмары, порой случаются картинки поприятнее: утро, залитая солнцем опушка какого-то явно нездешнего леса, ярко-зеленая мясистая листва на деревьях, напоминающий спираль Бруно кустарник, высокая влажная трава. Я выползаю из-за кустов, освобождаю штанину защитного цвета портков от вцепившихся в них колючек. Из-за вылезших на поверхность корней не по-здешнему громадного дерева появляется еще один человек. Он тоже одет в камуфляж, улыбающаяся физиономия, как у меня, раскрашена черно-зелеными полосами. В руках старенький немецкий пулемет «MG 34».

– Проблемы? – спрашивает он.

– Никаких, – бодро отвечаю я и тоже начинаю улыбаться. – А как у вас?

– Аналогично, коллега.

Это мой тезка, напарник или, как мы величаем друг друга, коллега. Насмотрелись, понимаете, мультиков, вот и прилипло. Нас потом иначе и не называли. Только что мы оторвались от погони, точнее, просто перебили ее. Те, кто выслал за нами всего-навсего пару джипов с пулеметами на крышах, совершенно не представляли, с кем имеют дело.

Нам еще предстоит пройти не меньше сотни километров по здешним красотам, но это не пугает. Мы молоды, здоровы как черти, прекрасно подготовлены и, что самое главное, мы вдвоем, а значит, победа обязательно будет за нами. Все это действительно когда-то происходило.

Я проснулся в прекрасном настроении, с улыбкой от уха до уха и с песнями начал новый день. Обожаю этот сон, вот только в последнее время он что-то не приносит мне удачи. В ночь перед тем, как вертолет, в котором я находился, попытался нарушить закон всемирного тяготения и не смог, мне тоже виделся тот самый лес и мы двое в нем.

Я выехал из двора, удачно разминулся с несущимся на всех парах «джихад-такси», пропустил пассажирский автобус и чинно вырулил на Ленинградку. Так и ехал, медленно и печально, не обращая ровно никакого внимания на сигналы разных торопыг. Не знаю, как кто, а я с годами не только набрался разумной трусости, но и научился прислушиваться к знакам, которые подает судьба. Именно поэтому я решил отменить все запланированные на сегодня спарринги. Устрою-ка я своим бандерлогам коротенькую, минут на сорок, лекцию о методах выживания, а потом поведаю об оказании первой помощи при ранениях. Что-нибудь из того, чего никогда не расскажут врачи.

За Белорусским вокзалом я притормозил и остановился, прижавшись к обочине: сидевший на скамеечке дедок бодренько вскочил на ноги и сделал знак свернутой в трубочку газетой, как гаишник – волшебной палочкой с поперечными полосками. Тяжко вздохнул, старость надо уважать. Старикан бодро заскочил в машину и, по-хозяйски расположившись на переднем сиденье, принялся деловито пристегиваться.

– Вам куда? – спросил я.

– Туда же, – ответил он и скомандовал: – Поехали уже.

– Как скажете, – снова вздохнул я и тронулся.

Искоса глянул на попутчика и хмыкнул: конспирация, конспирация и еще раз, батенька, конспирация. Фланелевая рубашка в клеточку с галстуком-самовязом, потертый клифт и старенькие, но тщательно проглаженные портки, фетровая в стиле «привет из шестидесятых» шляпа с узкими полями, орденская колодка, состоящая целиком и полностью из юбилейных наград, на левой стороне пиджака. Иннокентий Семенович, мой горячо любимый куратор, единственный и в своем роде неповторимый, прошу любить и всячески жаловать. Так сложилось, ко всем отставникам моей бывшей службы в обязательном порядке прикрепляется такой вот персональный ангел-хранитель. Как посмотришь на это чудо природы, сразу же становится ясно, что моя персональная ценность в глазах руководства бывшей родной конторы исчисляется исключительно в копейках.