– Оставьте все как есть и сообщите Факте, что меня не нашли.

– Но, извините меня, правильно ли это? Читтадини ответил невозмутимо:

– Это – распоряжение его величества. Он желает, чтобы правительство занималось своим делом – но не возлагало ответственность за свои действия на него.

Король читал телеграмму со все возраставшим недовольством. За высокими окнами его кабинета было еще темно, дождь продолжал омывать пальмы в дворцовом саду. Часы из золоченой бронзы, стоявшие на камине, показывали восемь часов утра. Прошло шесть часов с тех пор, как Факта пытался связаться с генералом Читтадини.

Телеграмма была получена десять минут назад. Из нее было ясно, как проходило ночное заседание кабинета министров. От имени председателя государственного совета и министра внутренних дел она была адресована всем командирам воинских частей: «№ 288/59: Кабинет министров принял решение о введении во всех провинциях королевства чрезвычайного положения с пополудни сего дня. Декрет об этом будет опубликован немедленно. Примите все меры по поддержанию общественного порядка и обеспечению безопасности граждан и имущества».

– Вы явно проигнорировали конституционное право, – резко сказал король премьеру, – отдав распоряжение военным, не проконсультировавшись со мной.

Пробормотав извинение, Факта подумал о прошедшей ночи, самой длинной и напряженной в его жизни. До трех часов обсуждался проект декларации о введении чрезвычайного положения, который он сейчас представил королю. В течение пяти часов он терпеливо дожидался вызова короля, но такового не последовало. Только настоятельные требования министров заставили его пойти на такой шаг.

Ему было известно, что войска на железных дорогах в Орте, Чивитавеккье и других узловых станциях находились на расстоянии около ста пятидесяти метров от остановленных ими поездов с фашистами. Что произойдет дальше, неизвестно.

Факта попытался объяснить причину появления проекта декларации:

– В различных провинциях Италии проходят несанкционированные демонстрации… которые могут ввергнуть страну в хаос… Граждане должны сохранять спокойствие и доверять предпринимаемым полицейским мерам…

К изумлению Факты король не только не достал свою авторучку, но, сказав что-то непонятное для него, сунул декрет в ящик письменного стола. Все его сомнения и колебания, видимо, закончились. Слухи о том, что почти семьдесят тысяч фашистов готовы к штурму города, если возникнет такая необходимость, вызывали беспокойство. К тому же чернорубашечники Корсо-Умберто в самом Риме размахивали трехцветными флагами, выкрикивая: «Да здравствует король!», демонстрируя ему свою лояльность.

– Премьер, – сказал он сухо Факте, – единственной причиной для объявления чрезвычайного положения является гражданская война. И призывать к ней означает, что один из нас должен пожертвовать собой.

Впервые за всю свою карьеру слабовольный и добродушный Факта решился на иронический ответ с ничего не выражавшим лицом:

– Нет никакой необходимости, ваше величество, уточнять, кто из нас должен это сделать.

Девятилетний Джиорджио Ботелли чувствовал себя покинутым. Странные люди, расположившиеся три дня назад в гостинице его деда под названием «Бруфани-Палас» в Перудже, исчезли так же неожиданно, как появились. Ему казалось, что такой жизни, как в те дни, больше никогда уже не будет.

Обычно это старое здание из красного кирпича, расположенное на высоте более пятисот метров над долиной реки Аззизи, было излюбленным местом для английских туристов, которых вполне устраивали слегка затемненные комнаты, пахнувшие льняным семенем, глубокие кожаные кресла и папоротник в латунных горшках. Однако за те три дня, которые провели здесь представители фашистского руководства, в доме многое изменилось. Постовые чернорубашечники, худые и внушавшие страх своими кинжалами, расположились в украшенных колоннами портиках. За вращающимися дверями, откуда портье в свое время вызывал кареты постояльцев или гостей, были установлены пулеметы. Каждое окно было забаррикадировано мешками с песком.