Действительно, за радостью от купания в холодной воде не заметил, как мы прошли не менее двух тысяч шагов, но к лагерю так и не вышли. Вот, я помню это сломанное дерево, которое попадается если не третий, то второй раз, точно. Это что, мы кругами ходим?

– Ничего подозрительного не замечаешь?

– Нет, господин.

– Слишком тихо, как будто лес вымер, и слишком быстро потемнело, – сказал, стоя возле поваленного дерева. Мрак ночи и вправду спустился быстро. Буквально полчаса назад местное светило начало скрываться за краем небосвода, уходя в закат, как сразу наступила темень. Местные луны не вышли из-за горизонта, а солнце уже спряталось. На моей памяти это первый такой случай. За всё время пребывания на этой планете я не помнил, когда на небосклоне не было или солонца, или хотя бы одной луны, света которой вполне хватало для того, чтобы распознать в десятке шагов человека, не только его силуэт, а и черты лица.

Сквозь кроны деревьев понять, что происходит, не получалось. Я стоял, задрав голову вверх пытаясь увидеть небо, но темнота всё сгущалась.

– Господин, что делать? – испуганно произнёс сопровождающий.

«Хороший вопрос, – думал я. – Если попробовать вернуться назад к ручью, впрочем, как и продолжать бродить в кромешной темноте пытаясь отыскать дорогу к лагерю, это всё равно, что искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её там нет. Остаётся два варианта: поднять шум, призывая к себе, но тем самым можно привлечь непрошеных гостей – диких зверей, а мне так не хочется с ними встречаться и, памятуя о прошлой встрече с медведем, такой вариант я отмёл сразу. Второй вариант выглядел более предпочтительным: разжечь огонь и подождать пока не просветлеет, или не наступит утро, когда можно без труда отыскать дорогу».

– Привал. Разожжём огонь, подумаем. Может нас по отблеску костра и найдут, – в том, что меня уже ищут, я не сомневался…

Огонь костра мирно потрескивал, освещая небольшую поляну рядом с поваленным деревом. Гонтарин из рода Митога – мой сопровождающий, с которым за это время я успел познакомиться, оказался разговорчивым парнем. Ему двадцать пять лет, он из семьи крестьянина. Отец умер рано, а ему, как самому младшему, старшие братья и сёстры не оставили и малой толики наследства. Пять лет он ходил по Империи, ища своё счастье, пока не попал в провинцию Ситномара, где старшина селения принял его к себе на службу в стражу. Работа, говорит, непыльная. Каждый день с утра занятия с мечом, днём, сопровождение хозяина, а вечерами он свободен. Живёт, как понял в общежитии, наподобие казармы вместе с такими пока неженатыми холостяками, состоящими на службе у господина. За разговором, сидя облокотившись о дерево, я задремал, но сон у меня чуткий. Гонтарин говорил, говорил без умолку, а как он резко замолчал, так я сразу приоткрыл глаза и увиденное меня не порадовало. Возле моего провожатого стояли двое примерно моего роста, но самое главное – они были в скафандрах. Я обрадовался, думал, что нашёл тех, кого искал и, нет больше надобности, лезть в гору, искать спасательную капсулу, думать, как запустить аварийный маяк, но направленный на меня ствол неизвестного оружия быстро привёл в чувство.

Рефлексы сработали быстрее мысли. Я перекатом ушёл с траектории огня и спрятался за стволом соседнего дерева. Щёлкнул еле слышимый выстрел, заряд, выпущенный из ствола оружия, попал в то самое место, где я только что находился, освещая своей вспышкой небольшое пространство. Краем глаза увидел, что Гонтарин вроде живой, мёртвого ведь незачем сковывать чем-то наподобие наручников. От второго выстрела я только и смог, что спрятаться за толстым стволом дерева. Думал закричать, сказать на языке Альянса, чтоб не стреляли, а выслушали, но не успел. Импульсный заряд достиг цели. Я чувствовал, как меня сковывают, чувствовал, как переносят, но не руками, а, вероятно, гравиплатформой, чувствовал, как укладывают на что-то жёсткое и всё это время я не мог пошевелиться или открыть прищуренные от яркой вспышки глаза. Потом, что-то вкололи, и приятная теплота растеклась по организму.