Не найдя что ответить, Тобиас слегка похлопал товарища по спине.

Они спустились по Парк-авеню, свернули за угол, прошли вдоль железнодорожных путей, разрезавших городскую артерию надвое, и оказались в менее благополучном квартале. Мальчики знали, что их родителям не нравится, когда они сюда приходят. Тротуар был усеян мусором, а стены исписаны граффити. На перекрестке троица свернула на 110‐ю улицу и почти добралась до «Логова дракона». Дома здесь были не такими высокими, но все равно не было видно солнца – его скрывали здания. Тени смущали и пугали троих друзей.

В этот момент Ньютон показал на грязную витрину магазинчика, покрытую слоем пыли. Над дверью чудом держалась вывеска «БАЗАР БАЛТАЗАРА».

– Ну что, парни, по-прежнему боитесь?

Мэтт и Тобиас обменялись короткими взглядами. «Базар Балтазара» служил мальчишкам из колледжа местом, где они проходили проверку на смелость. Мало того что сам по себе этот магазин выглядел отталкивающе, у него к тому же был страшный хозяин. Говорили, что старик Балтазар ненавидит детей и, не колеблясь, раздает им пинки под зад. Это породило множество легенд: давно ползли слухи, что в «Базаре» постоянно происходит что-то странное. Никто в это особо не верил, но и проверять не рисковали. Однако Ньютон спокойно зашел внутрь и через пять минут вышел обратно, совсем один, доказав, что не трусит. В этом был весь он: позерство и напускное бесстрашие толкали Ньютона на разные ребячества.

– Мы вовсе не боимся, – сказал Тобиас. – Просто сама идея глупая.

– Испытание на храбрость! – возразил Ньютон. – Как ты можешь узнать, на что ты способен, не пройдя тест?

– Чтобы быть смелым, необязательно совершать идиотские поступки.

– Раз так, докажи, что поступок действительно идиотский, что бояться нечего и что ты – настоящий мужик!

Тобиас вздохнул:

– Тут и доказывать не надо.

– Я знал, что ты не сможешь, – прыснул со смеху Ньютон.

Мэтт шагнул ко входу:

– Окей, мы с Тобиасом сходим туда.

Услышав свое имя, Тобиас удивленно вытаращил глаза.

– Что ты… задумал? – пробормотал он.

– Раз вы вдвоем идете, – сказал Ньютон, – то должны что-нибудь оттуда принести.

Тобиас нахмурил брови, дело принимало дурной оборот.

– В смысле? – переспросил он.

– Вы должны провести Балтазара. Принесите оттуда что-нибудь – что угодно, но обязательно нужен какой-то предмет. И тогда, парни, можете считаться смельчаками. И вам от меня будет полный респект.

Тобиас покачал головой:

– Это так тупо…

Мэтт стукнул его по плечу и увлек за собой через улицу по направлению к старой лавочке.

– Ты что? – возмутился Тобиас. – Нам не надо туда ходить! Ньютон – кретин, если думает, что может нас заставить.

– Возможно, но по крайней мере тогда он отстанет от нас. Пойдем, ничего такого там нет.

Тобиас шел рядом, нервничая, что ему предстоит сделать что-то, чего он боялся. «Мэтт решился на это, потому что его предки разводятся и он уже не такой, как раньше, – думал он. Это как с погодой: все идет наперекосяк».

Перед дверью «Базара» Мэтт на мгновение остановился. Лавочка казалась такой старой, словно она стояла здесь с индейских времен. Зеленая краска, покрывавшая фасад, облупилась, обнажив изъеденные плесенью доски. Витрины были покрыты таким густым слоем пыли, что невозможно было угадать, проникает ли внутрь свет с улицы.

– Мы можем сказать, что магазин закрылся, – в последний раз с надеждой в голосе попытался отговорить друга Тобиас.

Мэтт покачал головой и взялся за дверную ручку.

Скрипнув, дверь отворилась, и они вошли. Деревянные стеллажи возвышались вдоль стен и перегораживали большую комнату, превращая ее в лабиринт. Сотни, тысячи предметов составляли невообразимую смесь: безделушки, пресс-папье в виде статуэток, фальшивые драгоценности, столь же древние, как и сам магазин, книги в потрескавшихся кожаных переплетах, засушенные насекомые, пригвожденные булавками ко дну прозрачных коробок, почерневшие картины, кривоногая мебель, сплошь покрытая впечатляющим слоем пыли, которую никто не вытирал, наверное, уже лет сто. «Но самое поразительное здесь, – подумал Мэтт, – это освещение». Единственная лампочка без абажура, затерявшаяся в этом лабиринте, освещала только небольшую часть лавочки; все остальное было погружено в таинственный полумрак.