Как Нина Заречная, чайка-куропатка, когда вместо жалкого начинающего встретила большого и настоящего, а он, начинающий, полный отчаяния, застрелил птицу-символ и швырнул к ногам своей уходящей любови:

– Я имел подлость убить сегодня эту куропатку. Кладу у ваших ног.

А ведь еще недавно была влюблена, прибежала в сумерках:

– Отец и его жена не пускают меня сюда. Говорят, что здесь богема… боятся, как бы я не пошла в актрисы… А меня тянет сюда к озеру, как куропатку… Мое сердце полно вами.

А почему он столь бездумно принял самый мягкий вариант реальности: очарование, СМС-ски? Может быть, все у них уже произошло, там, в московской гостинице…

Когда эта мысль пришла ему в голову, Маша была рядом, ее профиль двигался на фоне солнечных бликов, невообразимо далекий, чужой. Они шли парком Гагарина, вокруг светилась ярко-зеленая майская листва, желтые и лимонные бабочки порхали над молодой травой, в поисках еще не распустившихся цветов.

Что же это получается: придумал сказочную повесть о бабушках и дедушках, о первом поцелуе… Четыре месяца витал в небесах, как детский воздушный шарик. А она… Четыре месяца и три дня.

– А что, если нам пойти и прямо сейчас подать заявление в ЗАГС?

Маша посмотрела на него, чуть склонив голову набок, словно маленькая собачка.

– А у тебя паспорт с собой? – спросила она.

Уже вылезая из такси на углу Разина и Комсомольской, Маша проговорила, как бы между прочим, вскользь:

– А вот я давно жду: когда же это он перейдет от теории к практике…

Дни шли за днями, они по-прежнему встречались у Чапаева, гуляли и путешествовали по кафе. Добавилось новое развлечение – воображаемый шопинг. Они ходили по магазинам, присматривались к предметам, которые раньше были им не нужны. Вот большая сковорода: можно изжарить генеральский омлет. Чайный сервиз: будем принимать гостей. Для той же цели – несколько пар разноцветных тапочек. Детские товары. Нет, это потом…

Май был в разгаре, открылась навигация, теперь вместо кафе можно было посидеть в буфете прогулочного теплохода, глядя, как мимо проплывает город на высоком берегу.

– Вон мои окна, смотри!

– Где? Не пойму…

Родион берет Машину руку и чертит ее пальцем по стеклу.

– Раз, два, три – сверху. Раз, два… Восемь – слева.

Маша поворачивается в пластмассовом кресле, ее коленка упирается Родиону в бедро. Кажется, будто трепещущий ток течет от ее руки через все его тело, уходит, как в землю молния, обратно в ее коленку… Удивительные, странные ощущения. Словно ему лет пятнадцать, и он впервые встретился с девушкой, с Владой из восьмого «Б»… Нет, надо их забыть: всех этих Влад, Лен, Инг…

Странно смотреть с реки на серую громаду своего дома, на раскрытую форточку кухни с красной занавеской…

Совсем уже скоро они будут вместе вставать по утрам, вместе распахивать окна навстречу рассвету – каждый свою створку. Свадьба назначена на двадцатое июня.

Дом медленно поворачивается в солнечных лучах, со всеми своими фальшивыми колоннами и башнями в стиле сталинского ренессанса, последовательно вспыхивают и гаснут вертикальные ряды стекол.

– Когда-нибудь все же пригласи меня, – говорит Маша. – Хочется посмотреть, как ты живешь.

Родион отпрянул, выпустил ее руку. Что значит – когда-нибудь пригласи?

– Ты меня разыгрываешь, – сказал он.

Маша посмотрела на него с недоумением, в ее глазах метнулся непонятный испуг.

– Ты что же – правда, забыла?

– Забыла, – грустно сказала она. – Теперь вспомнила.

Ведь она была у него – две недели назад, перед самой поездкой в Москву, они провели прекрасный вечер, потом он проводил ее домой.