От одного окна до другого мимо Андрея летала муха. Видимо, её поражала меняющаяся каждую секунду панорама. А Андрей подумал, что это странно, что муха так вот поперёк движения летает, при том что ей ведь и вперёд вместе с маршруткой тоже двигаться нужно, чтобы не шмякнуться головой о заднюю аварийную дверцу. Совершеннейшая механика, продуманная природой. В отличие от этой колымаги.

Маршрутка крякнула и высоко подпрыгнула на каком-то ухабе. Сзади загремели пустые канистры, и люк сверху захлопнулся. Уже с утра подвыпивший пассажир покрыл шефа отборным матом, что-то бубня про бутылки. Шофёр на это никак не отреагировал, только чуть громче сделал радио на магнитоле. Там пели «Мальчик хочет в Тамбов».

Четыре часа добирались до двести шестьдесят четвёртого километра, у которого Андрею следовало сойти. Солнце стояло в зените. С севера медленным караваном наплывали фиолетовые тучи, предвещавшие дождь. Нужно было спешить. Кроме него, выходить здесь больше никто не собирался. Ну и хорошо. Собеседники ему сейчас ни к чему. Тянуло в животе; рюкзак, набитый вещами первой необходимости, показался тяжелее, чем утром. Андрей повертел в руках тетрадный листок, на котором карандашом был небрежно набросан план маршрута от поворота на Болотную до сторожки. Именно его Торквемада назвал картой. Особо жирно были выделены кресты, которые где-то на неведомых просторах следовало установить. А начало пути где-то тут. Андрей внимательно оглядел придорожные ели, выискивая поворот. Но ничего похожего даже на тропу нигде не имелось. Чуть дальше по забиравшей вправо дороге он заметил тощие железные стойки в форме рогатки. На одной из этих стоек, словно оборванная резинка, болтался и гремел от ветра скрюченный указатель. За столбами как раз и открылся нужный ему поворот. На оторванном указателе он смог прочитать только три буквы, перевёрнутые вверх ногами: «лоБ». Ага. То бишь при повороте на сто восемьдесят градусов – «Бол». А это то, что как раз нужно. Можно было сойти здесь, у поворота. Зачем было у километрового столба – непонятно.

Лес окутал его густой тишиной. Ветер, волновавший вдоль трассы верхушки деревьев, до сюда добраться не успел. Или утих? Андрей посмотрел вверх. Тучи и правда застыли на месте, чего-то выжидая. Под ними парила большая хищная птица, выглядывая добычу. Справа, метрах в пяти над землёй, притаилась, выглядывая из-за еловой лапы, серая в рыжину белка. Встретившись взглядом с Андреем, чуть вздрогнула, но продолжила смотреть так же внимательно и удивлённо. А ведь и хорошо же в лесу! Полной грудью вдыхая влажный пахучий воздух, Андрей чуть было не пропустил узенькую тропу, уходившую влево к просеке, где, как написано на листочке, строилась «нов. лэп». Тропа попетляла недолго и вывела на широкую, испещрённую гусеницами тракторов и колёсами лесовозов поляну, с юга пересекающую трассу, а с севера упирающуюся в кустарник с вкраплёнными в него несколькими деревьями. Они были облезлыми и клонились в разные стороны, словно их кто-то накидал сюда сверху. На карте это место было обозначено очень чётко, как ценный ориентир, которому, видимо, предвиделось долгое существование.

Когда Андрей почти поравнялся с кустарником и понял, что это небольшое, метров шести в диаметре, озерцо, окружённое редкой растительностью, он услышал где-то совсем близко два выстрела. Раздался хор голосов, то ли радующийся чему-то, то ли на что-то бранящийся. Громко заплакала и запричитала какая-то женщина. Андрей ускорил шаг, и через минуту обладатели этих голосов проявились на горизонте. Это была группа из пяти человек, среди которых, действительно, оказалась пожилая женщина в полинявшей серой фуфайке и тех же примерно лет мужик, кривоногий и с гроздью репейников в седой кудрявой шевелюре. Положив возле себя двустволку, он над чем-то склонился. Над этим «чем-то» как раз и сокрушалась навзрыд женщина. Андрей подошёл поближе и поздоровался.