Неподалеку от дворца находилась Съезжая изба – орган полицейского сыска. Следы старых строений находятся и поодаль, на улице Бухвостова, но обычно её относят в то место, где на Преображенской улице находится дом № 6.

Даже в начале XIX века исследователи могли видеть остатки этих строений «на покатом холме, у коего извивается Яуза… На левой стороне, ехавши от заставы, на горе… на той стороне речки и моста, против Екатерининской богадельни». Считается, что именно здесь, а не на Красной площади, как изобразил Суриков, «были пытки и казни»; здесь стояли виселицы, здесь рубили головы мятежным стрельцам.

Старая Стромынская дорога убегает дальше – через петровскую Преображенскую слободу в село Черкизово – митрополичью дачу.

Название Черкизово происходит от имени ордынского царевича Серкиза, перешедшего на сторону русских и после крещения ставшего Иваном Серкизовым. Сын его Андрей был на Куликовом поле воеводой Коломенского полка и погиб в бою с Мамаем. У Андрея Серкизова (Черкизова) был сын Иван, среди вотчин которого было и это подмосковное сельцо. Иван продал это сельцо другому крещеному татарину – Илье Озакову, который выстроил в Черкизово на берегу речки Сосенки первую церковь – Ильи Пророка, конечно, деревянную и до наших дней не дошедшую. Стоящая на его месте новая Ильинская церковь выстроена в конце XVII века. Так сельцо – то есть простое поселение без церкви, стало селом – с церковью. Илья, хотя и был татарином, входил в число слуг митрополита Алексия – одного из вдохновителей Куликовской битвы (о нём будет рассказано особо). Именно к митрополиту и перешло Черкизово, и он сделал село своей летней резиденцией. С тех пор за ним закрепилось название митрополичья дача.

В настоящее время основная часть Сосенки заключена в трубу, и всё, что от неё осталось, – это Черкизовский пруд, на берегу которого по-прежнему возвышается Ильинская церковь, уже каменная. Она окружена кладбищем, очень древним, скорее всего, существовавшим ещё во времена Куликовской битвы! Среди относительно новых могил есть одна, заслуживающая особого внимания: это погребение юродивого, пациента психиатрической клиники Ивана Корейши. Врачи считали его неизлечимым больным, а толпы визитёров – святым и ясновидящим. Действительно, предсказания Корейши сбывались очень часто.

Слева от Щёлковского шоссе – село Богородское (туда ведёт Богородское шоссе). Его самая большая достопримечательность – деревянный храм Преображения Господня (Краснобогатырская, 17), освящённый в 1880 году. А в 1913-м здесь произошло страшное злодеяние: были зверски убиты две старушки, вдова местного священника и её сестра. Даже видавший виды начальник Московской сыскной полиции Аркадий Францевич Кошко годы спустя с ужасом вспоминал об увиденном: «Картина этого… убийства была особенно кошмарна. Жертвы жили в Богородском, в старом церковном домике. Одна из них была вдовой местного священника. Вместе с ней проживала её сестра-старушка. Обе женщины не только были убиты, но подверглись ещё перед смертью утончённейшей пытке. Вид их трупов леденил кровь: поломанные кости, вырезанные груди, обугленные пятки – говорили о перенесённых ими чудовищных истязаниях. Всё в доме было перевернуто вверх дном. Всё, что можно было унести, – унесено. Словом, та же картина ограбления дочиста, столь знакомая мне по ряду других происшедших недавно случаев. Тут же при доме на дворе валялись трупы двух отравленных собак».

Это было одно из страшных дел убийцы-садиста Сашки-Семинариста, буквально терроризировавшего в те годы Москву. «Грабежи… следовали один за другим, с промежутками в неделю-две и носили несомненные общие признаки: жертвы обирались дочиста (часто до белья включительно), убивались всегда каким-нибудь колющим оружием», – вспоминал Кошко. Вся московская полиция была поставлена на ноги, но успех принесли не облавы, а скрупулёзный анализ всех деталей убийств, проведённый Кошко. Он пришёл к выводу, что в Москве орудует шайка, руководит которой человек молодой, весьма образованный и начисто лишённый моральных принципов, – весьма распространённый в те годы тип «нигилиста». Поиски велись очень долго, но преступники неминуемо рано или поздно в чём-то ошибаются. Так случилось и на этот раз: за Драгомиловской заставой они не добили одного из ограбленных, а тот успел ранить одного из нападавших. По его описанию и потому, что раненый неминуемо должен был обратиться к лекарю, удалось схватить одного из убийц. Главаря своего они боялись до смерти, но всё же выдали его. На допросах Сашка вёл себя нагло: «Я такой же интеллигент, как и вы», – заявил он следователю на первом допросе. «Ты не интеллигент, а убийца и изверг рода человеческого!» – с презрением ответил Кошко.