Наше неофициальное собрание неловко запнулось, стоило появиться Одалии. Хлопнула дверь – мы обернулись и увидели Одалию на пороге: стоит, оглядывает нас, широко распахнув голубые глаза, на губах затаенная улыбка. Ее внезапное появление и элегантный вид никак не вписывались в убогое окружение. Мы замерли. Даже неизбежный кашель и шорох бумаг, которые продолжались и во время собрания, – никому не мешавший фоновый шум – вдруг оборвались, сникли, точно вымпел, покинутый ветром. Одалию, к ее чести, все это нисколько не смутило. Она преспокойно отколола шляпу (крохотный вельветовый ток, закрепленный на тогда еще не остриженном пучке) и стянула перчатки. Лейтенант-детектив поспешил помочь ей снять пальто. У Одалии, как я, вероятно, уже отмечала, имелось множество очень элегантных и дорогих вещей.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! Рад, что вы сумели выбраться к нам! – приговаривал лейтенант-детектив, что звучало не слишком уместно, ведь Одалия не на обед пришла, а работать машинисткой. Она рассмеялась – свободно, легко, мелодично.

– Ладно, ребята, на этом закончим, – спохватившись, напомнил о деле сержант. – Все за работу. – Он дважды эдак хлопнул в ладоши, будто стряхивал с них что-то грязное – например, нас. Собрание завершилось. Уж сержант-то умел сообразить, когда аудитория теряет интерес и распадается.

Мы разошлись, каждый симулировал срочное дело в надежде, что, прикинувшись по горло занятым, и вправду найдет себе занятие. Суперинтендант укрылся в своем кабинете, растворился в облаке трубочного дыма: и его нервам спокойнее, и нашим. Постепенно, но неотвратимо возвращался привычный ритм – за одним лишь исключением.

Я беззастенчиво наблюдала, как Одалия проводит свой первый рабочий день в участке. После того как лейтенант-детектив подвел ее к вешалке и повесил пальто (из тех, что не застегиваются, а запахиваются и колышутся на ходу; лиловое, вероятно, из кашемира, но издали было не разобрать), он устроил ей нечто вроде экскурсии по участку и познакомил с теми, кого они повстречали по пути. Одалия, отметила я, со всеми была любезна и даже слегка подстраивала манеру обращения под каждого. С сержантом держалась формально и вместе с тем женственно. С Мари – по-дружески: несколько фамильярных замечаний, и обе залились громким смехом. И она как в зеркале сумела отразить сдержанность Айрис, соблюдала дистанцию – Айрис, конечно же, это оценила.

Лейтенант-детектив познакомил Одалию и с несколькими патрульными, прежде чем те вышли на дежурство – «на обход», как они говорят. На моих глазах она кокетливо протянула руку О’Нилу, и тот слегка закраснелся и смущенно прикрыл темными ресницами сонные голубые глаза. С Харли Одалия снисходительно похихикала над предложением устроить заговор и разыграть лейтенанта-детектива (того, кажется, эта затея не очень порадовала). Новая машинистка пристально смотрела на Арпа и кивала, пока тот, нервозно жестикулируя маленькими ручками, наставительно объяснял, как важно с педантичной аккуратностью заполнять форму протокола. Грейбену она крепко пожала руку, заглянула в глаза и не улыбнулась его пошлым шуткам: сразу, инстинктивно догадалась, что в отношениях с ним требуются четкие правила.

И вот уже, не успела я собраться с мыслями, лейтенант-детектив и Одалия стояли перед моим столом. Я оторвалась от бумаг, которые до той минуты вычитывала, и напустила на себя вежливый, отстраненный интерес.

– И вот, напоследок, но человек не из последних, очаровательная мисс Бейкер! – возвестил лейтенант.