— Коктейльчик… Коктейльчик… Хуерчик, Олеженька! Ближе к делу!

Мужчина прямо поперхнулся воздухом, ворот оттягивая и будто спасаясь от удушья.

— Вот из-за твоего длинного языка ты в неприятности и попадаешь.

— Из-за моего длинного языка, — этим самым языком я заигрывающее очертила контур губ, мой оппонент и пропал, с глупым видом пялясь перед собой, — я и пользуюсь такой бешеной популярностью у своих сверстников и таких дедов, как ты.

— Это я, — прямо волосы на голове у Олеженьки встали дыбом, — дед?!

— Александрович, — закатила глаза я, — быстрее! Детям в койку скоро нужно, а тебе еще завтра в пять утра проституток и наркоманов у подъезда вычислять!

Сперва он нахмурился, а потом хитро улыбнулся:

— Обиделась на меня, да? Что я от бывшей тебя спрятал и подруге ее не представил?

Меня прямо передернуло. Вскинув подбородок повыше и сложив руки на груди, отвернулась в сторону:

— Вообще плевать!

— Хочешь скажу, почему так? — заигрывал со мной этот придурок.

Только вот я себя не на помойке нашла, чтобы вешаться на него и выпрашивать оправдания отвратительному поведению. И не настолько идиотка, чтобы сейчас верить в первую басню, что ему в голову пришла на ходу!

— Как знаешь, — явно расстроился блондин, прямо захрипел. — Значит, давай к делу.

— Наконец-то! — не выдержала я, нервно топая ногой по полу. — Наконец-то я узнаю, за какие почести ты тут решил меня споить коктейльчиками…

Игнорируя очередные выпады, Олег перегнулся через стол, игриво подпирая кулаком лицо, и хитро сощурил глаза:

— Хочу завод в этом городе купить. Он убитый в хлам, но у меня есть план, как сделать из него золотую жилу. Хотел сегодня цену сбить на миллион благодаря проверке тем аппаратом, что ты расхреначила, но… После того, что этот урод Степан с тобой вычудил, согласен на скидку только не менее пяти лимонов.

Блондин замолчал, а я широко распахнутыми глазами ждала продолжения. Когда его не поступило, многозначительно подняла бровь. Ни-че-го. Олег все рассматривал меня с каким-то безумным интересом и воодушевлением, словно видел впервые и не мог наглядетья.

— Алё, — пальцем пришлось пощелкать у него перед глазами. — Первый-первый, я второй! Планета вызывает Олега Александровича! Ты там заснул, что ли? Я какое отношение имею к твоим торгам?

Он проморгался и вместо злости расплылся в такой котячьей уверенной улыбке, что против воли мурашки по телу поползли прямо в трусики.

— Бесишь меня с каждой секундой все большое и больше, Ленка, — покачал головой тот, но говорил почему-то с гордостью, — есть что-то в этом, пока не могу понять, что именно? Может, я мазохист, ммм?

— Педофил, — твердо заявила, глядя на него исподлобья. Тот прямо подпрыгнул от неожиданности. А я невинно так развела руками, мило улыбаясь. — Встает, Олежка, на мою стервозность, да? Так ты же сам всем рассказываешь, что я для тебя — ребенок. Вот и логичный вывод.

И нет, чтобы расстроиться, тот вообще убил меня своей догадкой. Улыбался так широко, что аж противно стало:

— Ревнуешь, значит… Ясно-понятно. — Я покраснела до мозга костей, дар речи потеряла от шока, а тот радостно кулаком по столу ударил и резюмировал: — Значит, так! План такой: завтра у владельца завода — Арсена, день рождения. Мужику шестьдесят. Я приглашен, приду с тобой и… — блондин замахал руками, мол, дальше должна была догадаться сама, но я еще отходила от его речи про мою ревность! Потому тот нехотя закатил глаза и в конец убил: — Я сегодня видел, как ты на мужиков влияешь. Пойдешь со мной и поспособствуешь скидочке. А я, в свою очередь, долг тебе прощу.