Дверь такси захлопнулась, и я устало откинулась на спинку сиденья. Попытка оказаться рядом с Локи, проникнуть в его мир бесславно провалилась. Так же, как и история двухлетней давности со скалодромом. Ничему меня жизнь не учит.

Ох! Я поморщилась и потерла пальцами ноющие виски. Голова буквально раскалывалась. Казалось, что я слышу все через слой ваты, звуки доносились глухо и неясно. Таксист два раза меня спрашивал, куда ехать, прежде чем я поняла его вопрос. Да, все же я сильно испугалась. Вспомнила летящую на нас машину и будто заново пережила то жуткое, невыносимое ощущение беспомощности и неотвратимости столкновения. Мне в жизни не было так страшно! Одной мысли об этом было достаточно, чтобы у меня мелко затряслись руки, а сердце в груди так сильно заколотилось, что стало не хватать воздуха. Не спрашивая водителя, я открыла окно и жадно задышала вечерней прохладой. Липкий страх отступил, стало немного полегче. Но боль в висках не прошла, все же знатно я приложилась головой во время торможения. Странно, что Андрей не заметил. Там такой треск был, словно у меня череп пополам раскололся. А может и раскололся…

В голове клубился туман, в который меня медленно засасывало. Перед глазами, как маленькие мельтешащие мошки, плыли черные точки. Внезапно к горлу подступила тошнота.

— Остановите!

Я только успела высунуться из машины, как меня вывернуло наизнанку.

— Пьяная что ли? — брезгливо спросил водитель.

— Нет, — я, тяжело дыша, вытирала лицо влажной салфеткой, ощущая во рту отвратительный кислый привкус. Все же нет ничего унизительней тошноты. Как хорошо, что меня рвало не при Андрее, я бы такого точно не смогла пережить. — Головой стукнулась.

— Сотрясение, может?

— Не знаю. Наверное. — Я наконец села, но голова закружилась сильнее, мир замелькал перед глазами, сливаясь в одно цветное пятно. А потом только темнота — и тишина. Последнее, что я запомнила, это круглые глаза таксиста. Видимо, не каждый день у него пассажиры в машине отключаются.

Через месяц мне позвонил Андрей.

— Полина, почему ты не сказала, что у тебя сотрясение? — голос был обеспокоенный, как будто ему и правда не все равно.

— Откуда узнал?

— Егор сказал, что ты лежишь дома и тебе нельзя вставать.

— Уже можно. — Я равнодушно изучала рисунок обоев на стене у кровати. Я столько дней на него глядела, что могла бы, наверное, нарисовать его по памяти. После сотрясения нельзя было смотреть в экран, нельзя читать, нельзя писать, нельзя рисовать… вообще непонятно, что можно делать! Я спасалась аудиокнигами и подкастами, но и их разрешили не больше часа в день. Да уж, отлично я провела остаток лета перед 11 классом. Лучше не бывает!

— Значит, тебе уже лучше?

— Значит лучше.

— Ты не говорила, что ударилась головой.

— Ты не спрашивал.

— Я спрашивал! – раздраженно возразил Локи.

— Ты спросил, как я себя чувствую. На тот момент было нормально. Хуже стало потом, в такси.

— Мне надо было самому отвезти тебя домой.

— Нет, не надо было. Ты здесь не при чем, ты ничего мне не должен был. Я же сама села к вам в машину, — я ровным тоном говорила ему то, что он наверняка хотел от меня услышать. Ни на какие эмоции сил не было. Интересно, а про мои сдвиги по фазе Егор ему рассказывал? Надеюсь, что нет.

— Полин, — Андрей внезапно замялся. — А как ты объяснила…

— Сказала, что ехала к подруге на такси, которое поймала на улице. Водитель резко затормозил, а я сильно стукнулась головой. Машину не помню, водителя не помню. Вопрос закрыт.

— Полин… Может, надо ему рассказать?

— Это ничего не изменит. Только вы поссоритесь.