Обычно Ребекка предпочитала тратить на кормление чуть больше времени, но сейчас ей нужно было многое успеть. Каждый час через этот лес проходил армейский патруль, и она совершенно не собиралась предстать перед ним в качестве убийцы.

Ребекка перерезала постромки, освобождая впряженную в повозку лошадь, и махнула рукой, чтобы прогнать ее. Та, лишь только почуяв свободу, бросилась прочь. Испорченная упряжь теперь бесполезно валялась в грязи, и Ребекка для пущего эффекта пнула одно из колес. Спицы разлетелись по сторонам, а обод треснул, подчеркивая всю безысходность ситуации, в которой предположительно оказалась Ребекка.

Тело женщины, конечно, найти не должны. Ребекка стащила его с сиденья и волокла среди деревьев до тех пор, пока повозка не скрылась из вида. Из-за корней и густого подлеска она не могла рисковать, копая даже совсем неглубокую могилу, и поэтому запихнула труп под самый густой куст, а потом проверила результаты своей работы. Не пить кровь женщины оказалось мудрым решением, хотя Ребекка не возражала бы против второй порции пищи. Зато на земле не было почти никаких следов, в том числе и явных следов крови, которые любого привели бы к телу.

Вампиресса бегом вернулась на поляну и занялась мертвым мужчиной. Следы ее укуса казались совсем незаметными, и вполне можно было спрятать истинную причину смерти. Критически осмотрев шею покойного, она нашла в повозке нож и полоснула тому по горлу, перерезая артерию и скрывая метки собственных зубов. Получилось неидеально, к тому же в теле осталось слишком мало крови, чтобы картина вышла достаточно драматичной, поэтому Ребекка добавила еще несколько порезов на руках, чтобы можно было добавить к рассказу больше подробностей.

Под конец Ребекка перенесла мертвеца с повозки и прислонила к дубу так, словно (весело подумала она) тот принял там свой последний бой – доблестный, но безнадежный. Потенциальные спасители могли бы заметить, как быстро заживают ее раны, поэтому она лишь разорвала на себе одежду, художественно уронив на нежно-голубую ткань несколько слезинок. Извозив руки в грязи и наморщив носик, слегка припачкала щеки, мазнула по тонким ключицам и молочно-белой коже живота, проглядывающей сквозь разорванное платье. До ее ушей уже доносился стук копыт, поэтому она быстренько взъерошила волосы, в последний раз окидывая взглядом поставленную ею сцену, и рухнула у подножия дуба рядом с мертвым телом.

По звукам Ребекка догадалась, что всадников было шесть. Они остановились, и Ребекка услышала встревоженное бормотание. Все что она могла сейчас – это держать ушки на макушке и не шевелиться, пока люди пытались вникнуть в суть разыгравшейся на поляне драмы. Всадники осторожно приближались, и Ребекка представляла себе, как они разглядывают каждую деталь. Хоть солнце и соскользнуло уже ниже верхушек деревьев и свет стал скудным, она все равно была рада, что так тщательно все подготовила.

– Она дышит, – неожиданно заявил один из солдат, и Ребекка позволила своим длинным ресницам затрепетать, а векам подняться. Она в нарочитом замешательстве огляделась по сторонам, держась рукой за голову, словно та болела, и увидела шестерых солдат в длинных синих мундирах со сполохами красного. Французская кавалерия подоспела на помощь.

Ребекка повернула голову так, чтобы в поле ее зрения очутился прислоненный к стволу дерева мертвец.

– Мой муж! – воскликнула она, прижимая руки к груди. Одна из прорех в ее платье при этом очень удачно разошлась, и она краем глаза заметила, как пристально следят за ней солдаты. – Эти ужасные люди убили моего супруга. – И она мелодраматично бросилась на грудь покойника, пряча усмешку в его рубахе.