– Как сказала Грета Гарбо Сесилю Битону, как бы я тебя любила, если бы была мужчиной…

– Валерик, – Вадик даже растрогался, – ради тебя я освою вторую специальность.

– Второе образование – это всегда осознанная необходимость. Здесь уже не приходится ждать открытий чудных и внезапных озарений. Просто лишние усилия. Лучше будем друзьями.

– Тогда хочешь дружеский совет? – Его голос стал почти серьезным. – Выходи замуж за Юрия. Позвони ему прямо сейчас, скажи, что согласна.

Он подвинул к себе телефон и набрал номер Юриного мобильного. Я, как во сне, послушно взяла трубку.

– Я слушаю, – раздался знакомый бесцветный голос.

– Юра, это Леля. Я согласна стать твоей женой.

Молчание. Может, он забыл о своем предложении? Или это был пустой разговор? Наконец трубка ожила:

– Я счастлив, я люблю тебя. Где ты? Куда за тобой заехать?

– К Вадику, – ответила я, слегка ошарашенная такой странной поспешностью.

Оставшееся время мы провели в вялотекущих, ничего не значащих разговорах. Поэтому появление Юры получилось особенно шумным. Его как будто прорвало. Он влетел с каким-то чудовищным букетом, огромным, разукрашенным блестящими бантами, и говорил, говорил без умолку.

– Ведь я в тебе не ошибся. Ты именно тот человек, которого мне не хватало. Ты должна меня понять: мне было трудно. Все-таки такие люди, как вы, – он сделал широкий жест, махнув букетом в сторону нас с Вадиком, – всегда рады перевернуть все с ног на голову. Разве я не прав?

Он остановился, чтобы перевести дыхание.

– И какие у вас теперь планы? – поинтересовался Вадик.

– Вот опять твои подколки. Какие могут быть планы у людей, которые решили быть вместе? Сидеть здесь и изощряться, кто кого побольнее укусит?

Юре наконец-то удалось пристроить букет на столик, и он сразу схватил меня за руку.

– Поехали отсюда. Теперь, когда все ясно, мы как-нибудь сами. – Он потянул меня с дивана.

Мне было любопытно, что именно стало вдруг ясно, и более того, не очень хотелось оставаться наедине с «женихом». Но Юра решительно поволок меня к выходу.

– Букетик свой захватите, – крикнул вслед Вадик, не любивший уродливых сооружений из роз и пленки.

В машине мне тоже не удалось ничего ввернуть, потому что Юра излагал план действий на ближайшее время. Из его речей вытекало, что нужно подать заявление в загс, познакомиться с его мамой (о, ужас!) и поехать посмотреть квартиру, которую он уже давно купил, но руки не дошли ею заняться. Получалось, что интимные контакты в его планы даже не входили, что больше меня и не расстраивало. Огорчило то, что невозможно будет выбрать район и квартиру самостоятельно. Впрочем, я рассчитывала оторваться на архитектурном проекте.

– Мы ведь возьмем самого модного архитектора, – сказала я, дабы как-то поднять настроение после просмотра заурядных «сталинских» квартир на нелюбимом мною Московском проспекте.

Квадратных метров после соединения квартир должно было образоваться много, и мысль о том, что из этого получатся огромные скучные комнаты, как-то не грела. Юра туманно ответил, что ему надо подумать и что в принципе на примете уже есть человек.

Разговор происходил через неделю после описанных событий. За это время мы почти не виделись. Юра был занят. Правда, в этот период случилось знакомство с мамой. А это особенная история.

Не то чтобы я очень волновалась. У меня к этому времени сложилось впечатление, что решение принято и даже утверждено где-то в неведомых высших инстанциях. Юрина мама, Ольга Арсеньевна, оказалась дамой подтянутой и элегантной. Корректная стрижка, черный свитер, камея у ворота и чрезмерная гордость по поводу своей образованности. Ольга Арсеньевна занималась какими-то литературоведческими изысканиями, столь далекими от жизни, что доступны ее рассуждения были только для очень и очень избранных. Те, кто, обнаружив непонимание вопроса, еще и пытались донести до нее свою собственную правду, вызывали у нее легкое раздражение. Упорствующие в своем невежестве – презрение. По всему было видно, что сына своего она всем этим попросту достала.