— Сойдет, — машу я и добавляю последний штрих — сминаю висящие на стуле футболки и кидаю на полку в шкаф.

Выйдя из своей комнаты, я прохожу мимо кухни, направляясь к выходу. Я уже почти надеваю куртку, как меня вдруг останавливает мама.

— Ну и куда ты намылился? — интересуется она, грозно складывая руки на груди, зажимая в одной из них поварешку. На ней домашний теплый халат, на голове завязан аккуратный пучок. Пусть она и домохозяйка, но ресницы подкрасить никогда не забудет, да и в принципе держит себя в форме. Наверное, я пошел в ее породу, что называется — ешь и не толстеешь.

— С пацанами встречаюсь, а что? — отвечаю я, хотя уже знаю, что просто так меня не отпустят. Молюсь только об одном — лишь бы не дали каких-нибудь поручений.

— Успеешь, — говорит она, возвращаясь на кухню, и кричит уже оттуда. — Садись поешь хоть.

— Мам, да я…

— Борщ приготовила твой любимый, — не давая мне возможности договорить добавляет она.

«Блин», — думаю я и смотрю на часы. Время еще позволяет быстро отведать любимое блюдо. Мнусь в коридоре около минуты и в итоге снимаю куртку, вешая на место.

Я прохожу в кухню, там работает телевизор. Воздух наполнен ароматными запахами домашней еды и специй. Чувствую себя прекрасно, предвкушая, как горячая красная жидкость стекает по пищеводу, даря насыщение.

За столом сидит отец и уже уплетает вкуснейший суп. В отличие от супруги, он склонен к полноте и об этом прямо кричит его живот. Конечно, ко всему прочему, на его фигуру накладывает отпечаток и сидячая работа в офисе. И все же батя время от времени комплексует об этом вслух, чтобы мы сказали ему, что он отлично выглядит. В такие моменты его настроение сразу же улучшается.

Я приземляюсь рядом с отцом на соседний стул и смотрю в экран ящика — показывают какой-то бразильский сериал. Минут десять залипаю на меняющиеся картинки, но вскоре мне становится скучно.

— Бать, может переключим? — спрашиваю я, хватая с подоконника пульт.

Он чуть не поперхнулся, но прожевав как следует, начинает смеяться.

— Не смей! — говорит мама, ставя передо мной тарелку борща, следом забирая у меня пульт. — В этой серии свадьбу будут показывать!

Мы с батей переглядываемся, обмениваясь говорящими взглядами. Мы еле сдерживаем смех.

— Чего хохочите, охламоны? — по-доброму подстегивает мать, вытирая руки полотенцем и не отводя от нас глаз. — Свадьба — это ж здорово!

— Это тебе в сериале сказали? — хихикаю я, откусывая хлеб. — Растраты одни…

— Жизнь сказала, — отвечает она, вновь переключая свое внимание на телевизор. — Ты-то у меня когда женишься?

Суп чуть не идет у меня носом. Батя стучит мне по спине.

— Надька, ты чего? Парнишка зеленый еще совсем, какая свадьба?

— Да, Надька, ты чего? — смеясь добавляю я, отхлебывая из кружки чай, который мать заботливо поставила мне на стол. — А как же моя карьера?

Мама прыскает. Начинается.

— Какая карьера? На фигне своей пиликать в переходе?

Я тут же меняюсь в лице. Мама никогда не поддерживала и не понимала моей страсти к музыке. Как она говорит, талантов хоть отбавляй, а успеха добиваются единицы. И каждый раз взывает меня быть реалистом и не жить мечтами. Но вот отец, наоборот, мое стремление всячески поддерживает. Ему песни нашей группы очень нравятся. «Я чувствую себя молодым и беззаботным», — говорит он, слушая, как я репетирую в комнате очередную прикольную песенку. Он верит, что мое упорство не пройдет даром и все у меня получится. Когда я всего добьюсь, мама тоже изменит свое мнение. Уверен.

— И ничего не фигня, — бубню я. — В музыке вся моя жизнь.