– Да ну! – удивилась тетушка. – И как же эти бедные женщины потом живут с уголовниками?

– Как уж складывается их дальнейшая жизнь, не знаю. Но факты такие есть.

– Вряд ли они живут счастливо, – задумчиво произнесла тетушка. – И даже не в том дело, что страшно жить, когда рядом с тобой вор или убийца. Человек мог и раскаяться или вообще по недоразумению попасть за решетку. Но потом-то на нем уже клеймо. Куда ни сунься, везде от ворот поворот. На работу ему не устроиться. А нету приличной работы, нету и денег. А если мужчина в семье не добытчик, то и женщина поневоле начинает нервничать. Отсюда частые скандалы, ссоры. А где ссоры, там и до нового уголовного преступления недалеко. Нет, лично я никогда бы не пошла замуж за того, кому довелось побывать за решеткой!

Саша слушал разглагольствования тетушки краем уха и улыбался про себя. Какая она смешная, эта тетушка Фета. Даже не думает, что поздненько ей уже рассуждать, за кого бы она там пошла замуж, а за кого бы не пошла. Небось не двадцать лет нашей девчушке, чтобы о свадьбе думать.

Он искал Николая Ештакина, уроженца города Ленинграда, сорока девяти лет от роду. На счастье, фамилия оказалась редкой. А в сочетании с Николаем встретилась всего один раз. Саша быстро вошел на страничку и показал фотографию тетушке Фете и маме.

– Он?

Женщины склонились над экраном планшета. Они всматривались так долго, что Саша потерял всякое терпение:

– Ну что? Похож?

Женщины кивнули. И Саша с удивлением понял, что причина заминки вовсе не в том, что они не узнали Николая, а в том, что они обе плачут.

– Господи, как же он изменился!

– Страшный какой!

– На фотографиях у нас в альбоме – это такой красивый мальчик.

– А тут настоящий зэк!

– И наколок сколько!

– И зубов нету!

– И седой совсем.

Саша тоже повнимательней присмотрелся к выложенному на аватарке снимку. Да, короткий ежик, который топорщился на голове у мужчины, был совсем седым. И все остальное тоже соответствовало сказанному. Даже если бы Николай хотел нарочно напугать, у него не могло бы получиться лучше. На Сашу смотрело лицо законченного матерого уголовника, с тяжелым и одновременно пустым взглядом, наглой улыбкой и бледным помятым лицом. Плечи и грудь его были богато разукрашены татуировками.

– В кого он превратился!

– В того, кем и стал.

– Сколько же лет прошло с тех пор, как я его видела в последний раз? – задумчиво произнесла тетя. – Лет двадцать пять, я думаю. Тогда он еще вполне прилично выглядел. Но, конечно, Галка много для этого делала.

Оказывается, после разъезда бабушка не прекратила помогать пасынку. Каждую неделю она моталась к нему с авоськами, полными продуктов. Когда настроение у пасынка было хорошее и он был трезв, то Коля позволял женщине остаться, прибрать его квартиру, приготовить ему обед.

– В такие дни мама домой возвращалась в хорошем настроении. Говорила, что сердце у нее спокойно. Хотя бы несколько дней Коля будет сыт. Ведь приготовить даже самую простую еду из принесенных мамой продуктов он ленился. Думаю, что иногда мама подкидывала ему и деньжат, но вряд ли часто, деньги всегда уходили у Коли сквозь пальцы слишком быстро. Он их пропивал прежде, чем мама успевала доехать до дома.

Во время очередной отсидки пасынка именно его мачеха оплачивала коммунальные счета, возила передачи в СИЗО, потом отправляла в колонию посылки с чаем, сигаретами и всем прочим, что было необходимо.

– Мы с папой ругали маму. Говорили, что не нужно это делать.

– И я тоже так считаю! И Гале всегда говорила.

– Но мама считала, что это ее крест. Что это и она тоже виновата в том, что Коля получился таким.