― Ого, Ильдар, ты просил девочек ― получай и распишись, ― озадаченность Булата быстро сменяется свойственной ему вальяжностью. Той же, с которой он валяется на угловом диване, занимающем большую часть комнаты. ― Только правую, чур, не трогать. Моя.

А правая это... Блин, это ж я.

― Слышь, белобрысый, ― отбираю у сестры инвентарь, угрожающе надвигаясь. ― Тебе рот с хлоркой когда-нибудь мыли? Могу устроить.

― Сказала та, что сама без конца обзывается.

― Да потому что ты уже в печёнках сидишь! Если глухой, купи слуховой аппарат.

― Правда, ребят, ― оставшаяся без оружия систер, чтоб не стоять с пустыми руками, скрещивает их на груди. Ну и заодно прикрывает отсутствие лифчика под домашним топиком. Хм. Этот момент мы обе не предусмотрели. ― Я понимаю, дуракам закон не писан, но давайте уважать друг друга. В отличие от вас, людям на работу утром ещё вставать, а спать с таким грохотом просто невозможно. А если бы у нас дети маленькие были?

― Так их же нет. Но можем помочь, ― хмыкает один из парней, не Ильдар. Тот высокий и худой, а этот более коренастый. И с щетиной. На вид самый старший, но, кстати, все трое между собой немного похожи. Не считая волос. В побелке только один, остальные адекватные.

― Тебе своих спиногрызов мало? ― осуждающе косится на него Калинин. ― Чуть ли не ежедневно ныкаешься у меня, а жене заливаешь про совещания и командировки. Лишь бы ор детский не слушать.

― Так у тебя же ныкаюсь, а не с любовницами.

― А ты меня спросил: сдался ли ты мне? Я не для того от родаков свалил, чтоб другие родственнички перед носом без конца мельтешили.

Ага. Значит, родственник. Сто пудово брат.

― Это ты на что намекаешь?

― Что гости на то и гости, что иногда уходят. И не опустошают холодильник с энтузиазмом камнедробилки.

― Да было там чего съестного. Одни полуфабрикаты. От твоей лазаньи уже тошнит.

― Так кто ж тебя её жрать-то просит?!

― Слушайте, давайте вы потом между собой разберётесь? ― это всё прекрасно, и добродушные семейные споры даже немного вызывают умиление, но мы сюда как бы не для этого пришли.

Булат снисходительно переключает внимание обратно на нас. Спасибо, царь! Кидаюсь в ноги и спотыкаюсь от восторга.

― Предлагаешь, закончить сперва с тобой?

― Предлагаю сделать потише и не горланить в двенадцать ночи так, что слышно каждое слово!

― Что, прям настолько громко?

― Прям настолько.

― И прям очень раздражает?

― Не представляешь, как.

― Ок. Сделаем. Но только когда попросишь.

Эм... Прошу прощения, что?

― У тебя склероз? Только что попросила.

― Нет. Ты наорала. А в прошлый раз истерила. А ещё раньше наезжала. А вежливо умеешь? Без повышенных тонов? С "пожалуйста"? Слабо?

Аэаээ...

Моя челюсть сейчас хрустнет, настолько она отпала.

― Не, ты слышала? ― с открытым ртом таращусь на Лизу. ― Он меня отчитывает!

― Да он камикадзе, ― охотно поддакивает та, но видно, что её происходящее не более чем забавляет.

Больше скажу, за последнюю минуту она уже раза три как бы невзначай пересеклась взглядом с этим Ильдаром.

― Кто-то ж должен, ― Калинин глумится намеренно, чисто меня выбесить. Понимаю это, но всё равно ведусь. Первый замах веника проходит вскользь, прилетая ему по плечу. Не больно, больше неожиданно. А вот второй уже без труда перехватывается в воздухе. ― Говорю ж, истеричка, ― звонко ржут, рывком притягивая меня к себе.

Не удержав равновесия, переваливаюсь через спинку дивана и оказываюсь... на нём. Лучше бы в пасти дракона.

― Отпусти! Отпусти немедленно!

Пытаюсь вырваться, брыкаюсь, лягаюсь, но какой там. В полулежащей позе, с задранными ногами и стиснутой так, что даже локтями не пошевелить ― попробуй переть против танка. Всё, что получается ― разок-другой пройтись веником ему по моське.