Мужик снова внимательно взглянул на меня и снова улыбнулся:

– Ну, к Лосихе вы аккурат по этой тропочке и выйдете, только вот дома ее сейчас нет.

– Кого?! – В один голос воскликнули мы с Юриком.

– Как – «кого»?! – Удивился Володьша, – Лосихи! Вы же к ней идете?!

– Лосиха, что б ты знал, – с большим знанием дела начал просвещать аборигена Макаронин, – это село такое… И мы в это село идем.

Мужик снова расплылся в своей добродушной улыбочке:

– А никакого села там нет… Ни Выселок, ни Лосихи. По этой тропочке вы выйдете к росчисти, на которой обосновалась тетка Лосиха. Домик у нее, хлевок… скотинка кое-какая в хлевке… Дочка-красавица… – Глазки у Володьши масляно залоснились. – Только сама-то Лосиха щас в бор ушла, а дочка ее никого и за свой плетень не пустит, когда матери дома нет…

Последняя фраза у мужичка получилась странно грустной, так что я сразу подумал, что он уже не раз пытался попасть в усадьбу к Лосихе, когда той не было дома. Говорил Володьша спокойно и уверенно, да я и сам знал, что он говорит истину, однако Юрик никак не мог согласиться со столь странными утверждениями какого-то чужого, по его мнению, мужика.

– Пошли, Сорока! – Рявкнул он, махнув рукой на улыбающегося мужичка, – нечего слушать сказки всяких…

Юрка не договорил, но взгляд, брошенный им в сторону улыбчивого Володьши, был весьма красноречив.

И тут встретившийся нам мужичок стал вдруг необычайно серьезным и, обращаясь главным образом ко мне, торопливо проговорил:

– Слышь, ребята, возьмите меня с собой!.. Глядишь, я вам в дороге пригожусь!..

– Куда это тебя взять?!! – Немедленно огрызнулся Макаронина. – В какой это дороге ты пригодишься, когда нам и идти-то всего пару километров!

Володьша, сын Егоршин снова попытался улыбнуться, но на этот раз улыбка у него получилась не слишком бодрой.

– Не-е-е, я так думаю, что дорога у вас будет подлиннее… А мне как раз надобно в столицу попасть… Только я никак попутчиков не могу найти… Я ж здесь уже два дня попутчиков дожидаюсь…

– Может быть тебе надо было на проезжую дорогу пойти?! – Участливо поинтересовался я.

– Так до проезжей-то дороги дойти еще надо! – С некоей даже тоской почти пропел Володьша. – А как до нее в одиночку-то добраться?!

– И что ж, за два дня никто мимо не прошел?

– Да как не пройти, – вздохнул Володьша, – проходили… Да вот часов пять назад девка пробежала… Красивая… Да только какой она попутчик?! Она и того, что у нее под ногами-то не видела – глаза безумные, несется, как угорелая… А спросить ее, куда несется, так она и сама не знает!!

Он хотел еще что-то добавить, однако я резко его перебил:

– Ну-ка, ну-ка!! Рассказывай, что за девка пробегала?! И поточнее!!

Мужик осекся, чуть удивленно посмотрел на меня и начал рассказывать старательно вспоминая подробности:

– Ну, значит, сижу я за кусточком, жду. Солнышко как раз только взошло. Слышу, шуршит кто-то по тропинке. Легко так шуршит, не тягостно. Я даже и выглядывать сначала не хотел – явно кто-то несерьезный двигается и, опять же, один, а мне поболе компания нужна. Однако, когда шуршание приблизилось, любопытно мне стало, кто это так легко шуршать умудряется – и не ребенок, вроде бы. Ну я и выглянул. Смотрю, девчушка по тропочке бежит, да так торопится, словно в доме у нее пожар! А сама такая… – И снова на Володьшиной физиономии расцвела плутоватая улыбочка, а в округлившихся глазках загорелись озорные огоньки, – …красовитая. Высоконькая, волосы почти совсем белые, глаза большие, синие… Только вот бледная очень и глаза… такие… неподвижные, в одну точку уставленные!..