Солнечный день. Академический двор. Мне двенадцать, я, запыхавшаяся и сияющая от доверия, только что открыла Леону свой самый страшный, самый постыдный секрет – о своей крови, о своем страхе. А он… Он стоит в кругу старших драконов, тех, на кого я заглядывалась. И улыбается. Не той теплой улыбкой друга, а холодной, насмешливой гримасой.

– Представляете? – его голос, громкий и ясный, режет воздух. – Маленькая Руби думает, что она особенная! Из-за капли чужой крови! Смешно, правда?

Смех. Громкий, унизительный смех. Он бьет меня по лицу, по сердцу. Я застываю, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а лицо пылает огнем стыда. Его глаза – тогда зеленые, как молодая трава – смотрят на меня без тени сожаления. Только презрение. И торжество.

В Нейтральной Зоне мне вдруг стало невыносимо холодно, несмотря на странную, влажную жару. Я резко отвернулась от Леона, делая вид, что рассматриваю мерзкую реку, чтобы скрыть дрожь в руках и жгучую влагу, подступившую к глазам. Прошло десять лет. Десять!

Почему эта боль до сих пор разрывает меня изнутри, словно всё случилось вчера? Почему его присутствие, его этот проклятый контроль всегда вскрывает старую, гноящуюся рану, которую я так старательно пыталась залечить?

– Руби? – его голос прозвучал так близко, что я почувствовала, как волоски на шее встали дыбом. Он шагнул ко мне, и серебристая нить между нашими запястьями натянулась, а потом ослабла, словно вторя моим противоречивым чувствам. – Ты в порядке? Ты побледнела.

– Отлично! – выдавила я, заставляя голос звучать резко и саркастично, как щит между нами. – Просто восхищаюсь местной флорой и фауной. Особенно этим… – я ткнула пальцем в слизня размером с мою ногу, медленно проползавшего мимо. Он был покрыт глазами – все они смотрели на меня, словно оценивая, достойна ли я стать их ужином. – Очаровательно, не правда ли?

Леон вздохнул – этот его тяжёлый, пропитанный пониманием вздох. Как он всегда умел читать меня, словно открытую книгу! И это его проклятое проницание до сих пор бесило до зубного скрежета.

– Ладно. Раз ты чувствуешь, что он там, – он нарочно подчеркнул это слово, заставляя меня внутренне поморщиться, будто ножом по сердцу провёл, – значит, идём в разлом. Но будь осторожна. И… – он запнулся, словно подбирая слова, которые не резали бы так больно. – Держи свою магию под контролем. Здесь она может… среагировать непредсказуемо. Особенно если ты нестабильна.

Последняя фраза, словно удар хлыста, вскрыла нарыв моих тщательно скрытых эмоций. Моя внутренняя буря, подогреваемая воспоминаниями и его проклятым вниманием, рванула наружу неконтролируемым потоком. Не в виде заклинания – в виде дикого, необузданного всплеска энергии.

Фиолетовая искра с треском вырвалась из моих пальцев, ударила в ближайший парящий камень – и случилось нечто невообразимое. Камень не просто взорвался – он… расслоился во времени. Один его осколок пронёсся с бешеной скоростью, другой завис в воздухе почти неподвижно, третий начал медленно разлагаться, превращаясь в пыль прямо на глазах.

– Чёрт! – выругался Леон, резко оттаскивая меня назад укрывая магическим барьером, который возник мгновенно. Осколки со звоном ударили в него.

Я застыла, глядя на последствия своего “чиха”. Ужас сковал меня ледяными тисками. Это была я. Моя сила. Та самая, что была связана с моим секретом, с моей проклятой кровью.

И здесь, в этом проклятом месте, она вырвалась на свободу, как дикий зверь.

И Леон это видел. Видел и понимал.

– Руби… – начал он, его голос был тихим, но в нём звучало не осуждение, а… тревога? Предчувствие? Он смотрел не на меня, а на странный, зависший осколок камня, и в его глазах я увидела то, чего боялась больше всего – понимание.