Пока я устраивалась в отцовском кресле и сверлила взглядом дубовую столешницу, Этель принялась пересказывать случившееся, чтобы без эмоций оценить масштаб проблемы. Признаться, с ее слов все звучало еще хуже, чем мне казалось.

— Не волнуйся, Матиас сам виноват, что не смог защититься, — попыталась утешить Этель. — Так что это в первую очередь для него позор, а не для тебя. И я точно знаю, что у нас нет в законе наказаний за подобное. Вот если бы он не был магом…

Подруга всегда была более собранной, чем я. Она села за стол и добралась до бумаги и чернил, принялась кому-то писать.

Я тут же пришла в себя. Все-таки Этель в третьем поколении журналистка. А тут такая тема для статьи…

— Кому ты пишешь?

Этель подняла голову, и платиновые кудряшки запрыгали ей в такт. На смазливом кукольном лице отразилось недоумение. Она убрала упавшую на глаза прядь и мазнула по носу чернилами, тут же испачкав себя. Я невольно улыбнулась. Подруга в своем репертуаре. Когда что-то случается, Этель Торндайк оказывается в первых рядах и лезет в гущу событий. В тот раз ей ничего не пришлось делать для этого, а я сама подкинула «событий» больше чем нужно.

— Отцу, разумеется. Твои вряд ли чем-то смогут помочь. Они слишком далеко. А вот если «Эмерийский вестник» напишет первым и изложит скандал в нужном нам свете, тебе пойдет на пользу.

Ее слова прозвучали разумно. От желтогазетчиков все равно не отделаться. А если серьезная газета напишет свою версию событий, многие будут придерживаться именно ее.

— А что дальше? — страдальчески протянула я.

На столе гора писем, которую я не успела сегодня разобрать из-за вечернего мероприятия. Чтобы не поддаваться паническим мыслям, пока Этель строчила письмо, решила заняться делом.

— Может, написать ректору и попросить дополнительную практику? — предложила Этель, ненадолго отвлекаясь от бумаги. — Где-то очень-очень далеко от столицы?

При упоминании ректора недовольно скривилась. Вот уж кто меня точно в академии недолюбливал. И я его тоже. Я вообще-то диплом получила два месяца назад. Академию закончила с отличием. Такой выдающейся адептке, как я, никакие практики в злачных местах точно не полагались.

— Только не ректору.

Возможно, ко мне лично он и не имел претензий, только к моей семье. Скорее всего, дело было в маме — он ее бывший жених. И именно на моего папу она и променяла нашего ректора в свое время. Так что мне не хотелось давать ему новую возможность на мне отыграться.

— Может, все обойдется? — предположила подруга, оптимистично улыбнувшись.

— Сомневаюсь.

— Не переживай, в темницу тебя точно не отправят.

Этель пыталась подбодрить. Но не тюрьмы я боялась. Жизнь в столице могла превратиться в настоящее наказание и без тюрьмы, если ты оказался в эпицентре скандала. Не каждый выдержит постоянные перешептывания за спиной и общественный бойкот. А если я буду мозолить людям глаза, это может растянуться надолго.

— Надо уехать из столицы, — пришла я к неутешительному выводу.

Вопрос, куда.

Ответ нашелся быстрее, чем я рассчитывала. Среди писем я увидела то, что привлекло мое внимание.

Письмо из Рейринга, от бабушки. Она редко писала. Еще реже — пользовалась артефактом, связывалась с нами по артефакту связи. Но он не везде хорошо работал на драконьей ферме. Слишком много магических помех в регионе, где она жила.

Раз она написала, значит, что-то важное.

Я нетерпеливо вскрыла конверт и принялась читать. Адресовано письмо было моему отцу. Похоже, папа забыл сообщить бабушке о своей длительной поездке по нуждам компании.