Орлова просто распирало от гордости за своего сына, мама тоже облегченно охала, радуясь, что приключение закончилось, так и не начавшись.

Пока родственники таскали вещи и устраивались на втором этаже, я спланировала побег.

– До чего же здесь аутентично! – воскликнул Орлов-старший, рассматривая каменный пол, посыпанный соломой, деревянные балки, камин из неотесанных булыжников.

В очаге горел настоящий болотный торф, распространяя по всей комнате кисловатый запах, который, раз нюхнув, больше ни с чем не спутаешь.

Забежав в дом, я по привычке огрызнулась:

– Я бы сказала доисторично! – и швырнула свою сумку в кучу к остальным. Сами занесут в мою комнату!

Схватив со стола кусок хлеба, вышла через черный выход большой каменной кухни. Это древнее обветшалое старье так удобно для побега. А сумерки и безлюдность улиц – лучшие помощники. Если бы я была внимательнее, то заметила бы тень, скользнувшую за мной вдоль каменных стен.

Вскоре я вышла из деревни. Тут идти-то всего ничего – пара домов, а дальше пустошь, холмы, камни, редкие деревья и трава, бесконечная кислотная зелень, незаметно переходящая в бескрайние болота. Я стала подниматься на одинокий холм, он был самым высоким, потому и привлек мое внимание. Мне почудилось, на вершине что-то есть.

Вереск оказался не таким, каким я его представляла. Не мелкие нежные цветочки с медовым ароматом, а жесткие, колючие, цепляющиеся за одежду стебли.

Оскальзываясь на кочках, я кое-как забралась на вершину. Отсюда все еще было видно заходящее солнце, самый его краешек, а с другой стороны уже всходила луна. Красотища! А посредине между светом солнца и луны – здоровый мегалит. Огромная каменюка выше меня ростом, с узкой трещиной в центре.

В деревне стали зажигать костры, готовясь к празднику безвременья. Глядя вниз, я заметила, как по склону наверх поднимается фигура. В неверном свете заходящего солнца я узнала идущего. Широкие накачанные плечи, короткая стрижка ежиком, забритые по моде виски.

Это был Стас.

Я спряталась за мшистый булыжник. Села, ужавшись в комок, никого не хотелось видеть, а в первую очередь – его. И зачем только он за мной потащился!

Где-то чуть ниже по холму бродил Стас, вполголоса зовя меня. Но мне не хотелось видеть этого двуличного лицемера. Я несколько раз ловила фальшивого братца на вранье, и сейчас он, зная, что я избегаю его компании, пошел искать меня. Если найдет, будет изображать из себя заботливого старшего брата. Но я-то знаю, чего он на самом деле хочет от меня.

За спиной послышались шаги, сводный брат поднялся на холм.

Этого еще не хватало. Я замерла, словно мышка, притаилась, боясь шевельнутся.

«Пожалуйста, Боже, – взмолилась, – избавь меня от его присутствия! Я больше этого не вынесу, я так не могу!»

Шорох травы подсказал мне, что Стас уселся с той стороны менгира.

Я затихла, опасаясь даже думать, потому что мысль материальна.

Меня не замечали или делали вид, что не замечают. Я слышала сопение и шорохи.

Осторожно выглянув из-за камня, я увидела руки со знакомыми часами на запястье, пальцы недовольно теребили веточку, отламывая от нее куски, и нервно бросали огрызки в траву.

Я посидела так еще немного.

«Не заметил? Ну и прекрасно!» – решила я.

– Ты же понимаешь, что рано или поздно это произойдет. Ты не сможешь убежать и не спрячешься от меня, мы всегда будем вместе, – проговорил Стас, глядя куда-то вдаль. – Я приду за тобой, где бы ты ни спряталась.

В ужасе я закрыла рот рукой, сжала губы, стараясь не дышать. Я готова была сделать все что угодно, лишь бы не потерять самообладание, не закричать, иначе на мой вопль сбежится вся округа.