Осмотрев два небольших пятна на груди младенца, магистр убедился, что все еще обратимо. Диагноз он поставил по наитию. После обучения у врачевателей клана Длиннохвостых народа сару-хэм[37] это было не очень сложно, те мастера являлись блестящими диагностами. Но даже они со всеми их знаниями не смогли бы излечить эту хворь на последней стадии.

– Думаю, брать с собой ребенка на такую суровую службу было глупым решением, – сказал маг, копаясь в своей сумке.

– Я принесла ее в себе, – неохотно ответила обвиненная мать, – и она родилась здесь.

– Никаких поблажек беременным. Сурово…

– Ребенок, тем более дочь, должна впитывать силу вместе с материнским молоком. Оставить ее на отца и так и этак нельзя было.

– Да, а дать тебе год, чтобы ты выкормила ребенка и уже могла спокойно отправляться на службу, – это как, совершенно невероятно у вас на Оре?

Похоже было, что женщины не поняли его мысли.

– А кто будет защищать форт, пока я просиживаю жизнь дома? – возмутилась мать.

– Вот поэтому женщина и не должна охранять ничего крупнее домашнего очага.

Тобиус знал, что только что тяжело оскорбил стражей, знал и наслаждался этим. На самом деле он не верил в то, что говорил, просто желание немного позлить надменных ориек оказалось слишком велико. Магистр смешал несколько ингредиентов в ступке, добавил чуточку жира, вновь смешал, насыпал порошка из сушеной мяты и сладкого перца, после чего получившуюся липкую массу нанес на десны младенца. Девочка немедленно перестала капризно покрикивать и вскоре уснула. Орийки настороженно следили за его быстрыми и уверенными манипуляциями. Отложив ингредиенты, волшебник потер ладонью о ладонь, проговаривая нужные словоформулы, и руки его осветились мягким зеленовато-бирюзовым светом.

– Если расскажете хоть одной живой душе, – беззлобно сказал он, – не быть дочерям вашим свободными и гордыми копьеносицами – так линии судеб спутаю и выверну, что окажутся в рабынях на юге и до конца жизни собаками безвольными будут служить, исполняя каждый приказ господина.

Естественно, Тобиус никак не мог вмешиваться в чужие судьбы, и даже если бы мог, не стал бы так страшно мстить. Но он знал, как и кого надо пугать, чтобы сохранить секрет до поры до времени. Бережно, без давления, массируя детскую грудь, он вытягивал из тела болезнь, согревал и укреплял, восстанавливал поврежденные ткани. Отнял руки он уже от совершенно здорового и мирно посапывающего младенца. Запеленав девочку, Тобиус взял ее на руки и стал осторожно баюкать.

– Проспит до самого утра и проснется очень голодная. Сразу накормить – это важно.

Он видел, как мать и кормилица, да и рассказчица тоже, едва не выли от желания получить малышку обратно. Он видел это и не торопился отдавать ее, потому что теперь они знали, что он маг, и боялись его всерьез.

– А вот теперь мы с вами побеседуем. Итак…

В отведенные для мужчин помещения серый магистр вернулся поздно. Многие гости Оры еще не спали, некоторые пили, другие играли в прихлоп, третьи еще чем-то прогоняли сон. Тревога, родившаяся днем, никак не желала покидать их умы.

Тобиус завалился на соседнюю с Томехом койку и, уже лежа, пристроил к стенке свой посох.

– Что, в санях мало мороза глотнул, мудрейший? – сквозь сон спросил диморисиец.

На его лицо было страшно смотреть: оно опухло, поменяло цвет, левый глаз еле открывался, а правый и вовсе заплыл. Со вздохом раздражения Тобиус протянул было руку с исцеляющим заклинанием на кончике пальца, но быстро вспомнил о своем инкогнито, тихо обозвал себя дураком и вместо исцеления просто щелкнул Томеха по носу.