Взяв все, что могло пригодиться, он отправился вниз, на первый этаж главной башни, где, как ему дали понять, будет проложен портал. Совершенно случайно он встретил по пути братьев Эхо, которые тоже направлялись вниз.

– Смотри, смотри, – захихикал Маурон Левый, – драконоглазый мальчишка идет! Давай убьем его! Я сошью себе капюшон из его лица! Вода будет просачиваться, но зато как красиво!

– Не стоит, брат, – мягко ответил Таурон Правый.

– Ну… ладно.

– Благодарю вас, что не стали шить из меня одежду, ваше могущество, – почтительно сказал Тобиус, собираясь пройти мимо.

– Не стоит. Это преходящая прихоть, – ответил Маурон непривычно спокойным и даже приятным голосом. Обычно он шипел и повизгивал, глупо и злобно кричал на всех, кроме своего брата.

– Ваше могущество, вы… вы пришли в себя?

У старика случались просветления, очень редко, но случались. Он был как раз тем случаем, когда дурная кровь проявлялась особо сильно и владела волшебником почти постоянно.

– Ваше могущество, вы признанный знаток проклятий и борьбы с темными силами, не могли бы вы ответить мне на один очень важный вопрос?

– Спрашивай, юноша, – безразлично кивнул уродливый старик.

– Дикая Охота, ваше могущество, как она приходит в мир и как можно ее прогнать?

Седая, давно не мытая голова архимага резко мотнулась, выражая некоторое раздражение, мудрые глаза посмотрели на Тобиуса, как на глупца.

– Дурацкий вопрос, – поморщился Маурон, – никак нельзя ее прогнать. Кавалькада призрачных всадников, проносящаяся по небесам с воем и под песнь охотничьих рогов. Там, где пронесется она, начнутся беды, нежить поднимется из могил, безглазые старицы выйдут на дороги с протянутой рукой, распространятся болезни, люди начнут исчезать, закипят страсти. Рано или поздно поднимутся из праха веков духи и демоны, о которых мы почти забыли. Пастырь Псов, например. А король неупокоенных душ Салморцойн станет разъезжать по дорогам верхом на огромном пауке, горланя мрачные песни. Но дурные предзнаменования, которые следуют за Дикой Охотой по пятам, – это лишь приятные мелочи. Потому что появление Дикой Охоты знаменует действительно серьезные беды. Огромные беды. Катаклизмы, войны. Много смертей.

– И никак нельзя этому помешать? Изгнать ее…

– Ты глуп, юноша. Дикая Охота – не причина. Она – предупреждение. Приходит тогда, когда миру стоит готовиться к бедам, а не навлекает их.

– Но если есть способ призвать…

– Нет способа призвать Дикую Охоту! Ни у кого нет власти над нею, потому что она – из иной прослойки бытия! Она может использовать мага, чтобы прорваться в наш мир, но в этом случае он не более чем инструмент, оказавшийся наиболее подходящим. Изгнать ее невозможно, как нельзя изгнать солнце или луну с небосвода. Они просто есть, и с этим ничего… а почему драконоглазый мальчишка ошивается здесь? Мы разве еще не отправили его на смерть? Эй, сопляк, ты скоро умрешь! Умрешь! Умрешь! Умрешь!

Старик визгливо расхохотался, брызжа слюной, и стало понятно, что короткое просветление окончилось. Таурон же попросил у юного волшебника прощения за то, что говорил его брат, охваченный безумием.

Зал Тысячи Врат временно закрыли, а все перемещения через портальные арки были приостановлены. Когда Тобиус спустился в холл, работала лишь одна из них, чьи нарисованные на стене линии источали голубоватый свет. Возле арки ожидали архимаги.

– На той стороне вас встретят и проинструктируют в случае необходимости, – сказал Огненное Облако. – Возвращайтесь живым, чар Тобиус. Не подведите нас.

– Постараюсь, ваше могущество. Могу ли я оставить големов здесь? На севере они будут обузой.