– А ну, кто вас учил так обращаться с животными?! – рявкнул серый маг.

Неофиты с криком разбежались. Один даже рухнул в воду и вылез на другом берегу, весь в тине и водорослях.

Волшебник присел на корточки и внимательно осмотрел земноводное. Вытащив из поясной сумки небольшую стеклянную пробирку, он капнул на палец зеленоватую жидкость, после чего растер ее по брюху жабы. Спина ее была ярко-зеленой, с синими бородавками, в то время как брюхо имело не менее яркий оранжевый цвет, а бока и вовсе покрывала густая чернота. Нанесенная пальцем жидкость не стала светиться, то есть не вступила в контакт с ядовитыми веществами ввиду их отсутствия. Безбоязненно взяв жабу в руки, Тобиус понял, что она жива, но истощена. Мешок горлового резонатора едва подрагивал.

– Сейчас, приятель, сейчас.

Тобиус понес жабу в большой павильон бестиологов, широкое трехэтажное здание посреди парка, из которого вечно несло звериным духом. В этом здании проводились практические занятия по курсу бестиологии и анимагии, к нему прилегали загоны и даже большой зверинец. Войдя в прохладную, пропахшую зверем тень, Тобиус обнаружил почти пустой зал со множеством пустых клеток. За одним из столов суетился спиной ко входу грузный волшебник в темно-синей, почти черной мантии.

– Простите, чар, я ищу кого-нибудь из бестиологов…

– Куада? Их нет здесь сейчас.

Маг обернулся, и Тобиус немедленно склонился в глубочайшем поклоне.

– Ваше могущество! Простите, я не узнал вас со спины!

– Это весьма обнадеживает! Куа! Обычно мои телеса трудно не узнать!

Перед Тобиусом стоял Багур Жаба, сильнейший аэромант Академии и, возможно, сильнейший повелитель воздушной стихии среди людей вообще. А еще он был натуральной жабой.

От человека во внешности архимага Багура осталось крайне мало, практически ничего. Нос его давно исчез, слившись с лицом, рот был широк и беззуб, огромные выпученные глаза выступали над головой и влажно блестели, мерно раздувался объемный горловой резонатор. Руки у архимага были длинными и с более толстыми предплечьями; длинные пальцы без ногтей соединялись перепонками, а на громадном пузе едва сходилась мантия. Завершала весь этот образ зеленая бородавчатая кожа. По воздуху растекался сильный запах мускуса, тины и болотного тумана. Ворот у мантии Багура имел форму листа кувшинки, а на набалдашнике его посоха цвел розово-белый бутон упомянутого цветка.

– Я принес… я нашел в парке жабу. Кажется, она больна или ранена.… В общем, я принес ее сюда.

– Жабу? А ну-куа! – Багур проковылял к Тобиусу и принял странное земноводное в свою огромную ладонь. – Надо же, какуая прелесть! Куа! Никогда не видел таких, куа! Я позабочусь о ней… – Багур громко втянул ноздрями воздух. – О нем! Это мальчик, куа, юноша, я бы сказал! Спасибо, что не прошли мимо, чар Тобиус! Обычно люди считают жаб неприятными, куа, сопливыми существами!

– Э…

– Хотя это никуакие не сопли, куа! Это мускус!

– Э… спасибо! – Поклонившись еще раз, Тобиус поспешил уйти.

Багур Жаба являлся также одним из лучших бестиологов в Академии, так что жабеныш попал в очень надежные руки. Кроме того, Багур славился искренней любовью к различной живности, а любовь к жабам у него была буквально на лице написана. Кто-то говорил, что изначально мутация генома[17] великого аэроманта проявлялась едва заметно, но Багур самолично развил в себе эту мутацию, преднамеренно превратившись из человека в то, чем он являлся ныне. Чем бы это ни было.

Только выйдя из ворот Академии, Тобиус внезапно понял, что Багур Жаба, великий аэромант и один из управителей Академии, знает его, Тобиуса, имя.