– Ешь!

Он хотел оттолкнуть ее руку, но с удивлением понял, что голоден – как бы не впервые за время, проведенное на острове. Мясо было тугим, упругим, пахло морем, маслом и немного – ее пальцами. Хотя он их не обнюхивал, конечно. Проглотив, увидел на протянутой ладони следующее подношение. Подношение? Скорее, это походило на кормление упрямившегося ребенка с насильственным запихиванием еды ему в рот.

– Ну вот! – сказала девица с удовлетворением. – А то что-то ты схуднул, господин. Да и шляпу не носишь, почернел на солнце, гляди, так тебя скоро с последним ноби спутают!

Из-за этой неожиданной грубоватой заботы Сон Ён великодушно простил бесцеремонность хэнё, да и саму заботу принял – словно темнота как-то сближала их, милосердно ретушируя и чумазую руку помощи, и попранную дворянскую гордость.

…Двое сидели на берегу. Между ними – фонарь; в набегавшей волне на вбитой в песок палке – сетка с добычей. Впервые запах морского берега, сырой, с примесью водорослей и рыбы, не казался тяжелым и отвратительным. Начинает привыкать, наверное.

– Как давно ты ныряешь?

Девчонка пошевелила пальцами, словно решила на них посчитать и ему показать.

– С пяти лет.

– О!

– Ну это еще поздно, – сообщила она честно. – Я слабая в детстве была, мать жалела. А потом умерла, и меня взяла бабушка. Она лучшая хэнё на всем побережье.

Говорила девчонка заметно медленнее, чем в прошлый раз, – наверное, для того чтобы он лучше ее понимал.

– Как твое имя?

– Ха На.

Сон Ён чуть не спросил машинально, к какой семье она принадлежит. Но ноби ведь не имеют фамилий, разве что клички; именуются по хозяйскому дому или, если ноби казенные, по названию местности, в которой проживают…

– А тебя? – живо спросила девица. И добавила: – Господин?

– Господин Ким.

Девчонка скорчила рожицу, которую нельзя было перевести иначе как: ну да, чего от тебя еще ждать? Поколебавшись, молодой человек добавил:

– Мое имя – Сон Ён. Иероглиф «Ён» читается как…

– Знаю, – перебила Ха На, – дракон.

– Откуда знаешь?

Ныряльщица пожала плечами.

– А что тут хитрого? Тут до Ёнвана[14], Хранителя Востока, рукой подать. Некоторые даже его видали…

– И кому же Чхоннён[15] показывается? – скептически вопросил Сон Ён. – Шаманам и славным полководцам?

– Почему же? Моя бабушка его видела. Он ведь любит нас, хэнё. А тех, кто ему особенно к душе, даже забирает после смерти в свой подводный дворец.

Недостойно смеяться над убогими! Наивная вера в благоволение Ёнвана наверняка скрасила не одну тяжелую жизнь. Сон Ён даже решил подыграть – спросил серьезно:

– И как же он выглядит?

– Как-как! Как и положено! Зеленый, с рогами и четырьмя лапами. Пышет огнем.

– Вы, я смотрю, здесь на короткой ноге со Священными Хранителями! Может, и мне его покажешь?

Ха На глянула снисходительно, как на неразумного ребенка.

– Да как же я тебе его покажу? Мало того что он приходит только к тому, к кому пожелает, так ты еще и плавать-то наверняка не умеешь!

Сон Ён оскорбился:

– Отчего же не умею? Я даже реку Хан преодолевал!

– Речку! – пренебрежительно фыркнула мелкая. – А ты попробуй-ка зайти в море! Там течения! Волны! Да вот прямо сейчас и попробуй!

Он ведь слишком взрослый, чтобы вестись на такие детские подначки? Или она просто хвастается?

– Мне нельзя.

Ха На обрадовалась:

– Трусишь?

– Думай что хочешь, – отозвался он сдержанно, – но мне нельзя заходить в морскую воду, пока двадцать пять не исполнится.

– А, – понимающе кивнула хэнё. Даже без насмешки: известно, зароки надо соблюдать. – Ну раз так, ничего не поделаешь, ходи пока посуху…