Но я поспешила разубедить ее в том, что она – хороший художник:

– Ты старше меня всего на девять лет. У вас с отцом еще родится дочка! А я не хочу выходить замуж без любви! Меня пугают все эти нелюди, о которых ты говоришь, как о моем свершившемся будущем! Распоряжайся судьбой своих детей, а меня не трогай!

Кларисса даже позеленела от злости:

– Нет, вы только послушайте, что говорит эта девчонка! Она хочет меня извести, она меня ненавидит! Я так забочусь о ней, но она всегда отвечает черной неблагодарностью! – оттолкнув протянутую ей чашку чая с топленым молоком, мачеха опрокинула ее на служанку. Тут же последовали крики, вздохи и ахи. Мне пришлось ожидать стоя, пока утихнет шум и гам. К сожалению, в виноградной беседке раскладной стул был только у Клариссы. Её спутницы принимали солнечные ванны стоя, прислуга привыкла находиться на ногах, чтобы в случае необходимости исполнить любой каприз беременной хозяйки.

От нечего делать я присмотрелась к свите мачехи. Обычно я не обращала на них внимания, но сейчас вдруг заинтересовалась, какими кумушками окружила себя Кларисса, в девичестве Брайтон. Что ж, Милли Бриг и Энни Луано прекрасно оттеняли красоту первой леди Тэнгу. Милли – высокая, худая, с поникшими плечами: как старый гвоздь, вытащенный из почтовой посылки. Энни – низенькая толстушка, которой не помогали даже толстые каблуки, стучавшие набатом, и этим выдававшие свой внушительный размер. Обе женщины суетились вокруг мачехи, обмахивая ее веерами и опрыскивая разноцветными солями из бутылочек, волшебным образом появлявшихся из недр пышных юбок или прикрепленных к поясу бархатных кошельков.

– Теперь я могу уйти? – поинтересовалась я, решив, что спектакль мачехи не обязательно должен предназначаться для четырех зрителей.

– Даже не думай! Наш серьезный разговор еще не закончен, – мигом отозвалась Кларисса, принимая суровый вид.

– Ты выбрала для серьезного разговора странное место, – фыркнула я.

– Специально! Хотела позагорать. Кстати, я уже упомянула, что тебе срочно следует загореть? Могу заказать чудо-стул и для тебя. Сможем вместе принимать по утрам солнечные ванны, – усмехнулась мачеха, запуская ладонь в гриву золотистых волос, с удовольствием демонстрируя загорелую кожу. Мол, смотри, какой должна появляться на людях истинная представительница рода Тэнгу.

Но она не вызвала во мне симпатии притворной заботой. Я – не мой отец, чтобы попасться в её сети. Мачеха точно выбрала неправильный подход. А это легкомысленное «хотела позагорать» вызвало в душе колючую неприязнь. Откровенные разговоры о судьбе государства и моем будущем в беседке, в присутствии пусть и молчаливых, но третьих лиц просто бесили.

– Мне кажется, мы уже поговорили и всё выяснили с отцом. Я отлично помню, что отказалась становиться разменной монетой в политических играх Тэнгурина. Я сама выберу себе мужа! Уж на это моего ума хватит! – я демонстративно сложила руки на груди, что в присутствии первой леди являлось проявлением неуважения. Но на этот раз мачеха не стала разыгрывать негодование. Всё-таки в уме ей трудно отказать.

– Роза, я прошу тебя… Будь справедливой по отношению к своей семье! Ты должна подумать о том, что сейчас брошено на весы. Неужели ты наивно полагаешь, что браки заключаются только по любви?

Я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок, а руки беспомощно упали вдоль тела. Что за тяжёлый взгляд? Что за жестокие слова? Кларисса намекает, что не любила моего отца, когда выходила за него замуж? И жить вот так, без любви, вполне естественно, а я обязана следовать ее примеру?!