– Теперь не самая приятная, но, увы, необходимая вещь, – ирд Д’Остраф поджал губы и замолчал.

Напряглась, предчувствуя беду.

– Разрешаю кричать, обидеться и даже назвать меня недобрым словом. Можно нецензурным. Если знаешь такие. Так уж и быть, можешь даже пореветь.

Закончил дракон как-то совсем не весело.

– Вы меня пугаете…

Хищно улыбнувшись, мужчина резко опрокинул на мою руку горячий смородиновый чай. Я даже крикнуть не успела – дыхание вышибло. По телу прокатилась яростная волна боли, в глазах потемнело, набежали слезы. Я вскочила, накрыв ладошкой пульсирующую кожу, и взвыла от боли.

– Что вы наделали, милорд? За что?! – простонала, не зная, куда себя деть.

Прижимала к груди обожженную руку. Каждое биение сердца отдавалось в ней острыми жалящими ударами.

Дракон стремительно поднялся и обхватил мое лицо ладонями, заставляя посмотреть в его глаза:

– Анотариэль…

Вырвалась и оттолкнула милорда. Жгло невыносимо, а он издевается словно! Металась по комнате, не находя себе места. Дракон снова остановил меня, на этот раз за плечи.

– Анотариэль, успокойся. Посмотри на меня.

Я посмотрела, вскинув подбородок и поджав дрожащие губы. Сияющие изумрудным светом глаза неожиданно привлекли мое внимание, заставив забыть и о боли, и об обиде. Я смотрела в них, как в ярко-бирюзовое озеро и не слышала ничего, кроме чарующего голоса дракона:

– У меня не было другого выхода. Все хорошо! Все хорошо?

Медленно кивнула, понимая, что боль схлынула. Рука действительно больше не тревожила, словно и не было вовсе ожога. Но ведь дракон намерено облил меня кипятком, я же видела! Он совсем не озорник, он разбойник!

– Назови меня по имени, Анотариэль. Это все изменит! Все…

Оцепенение спало. Я мягко повела плечами, чтобы высвободиться из его рук и, усердно дуя на припухшую красную кожу, отошла в угол комнаты.

– Зачем вы так со мной, милорд?

Он стиснул зубы, глядя, как на моей белоснежной коже проступает багровое пятно.

– Лучше так, чем тебя убьют. С камнем не расставайся, поняла?

Кивнула, закусив губу, и отвернулась.

Дракон в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и осторожно погладил меня по щеке, стирая слезы:

– Я не дам тебя в обиду.

Сам будет обижать? В моей жизни полно желающих.

– Посмотри же на меня! – тихая просьба, но я не могла на нее ответить. На грудь будто камень тяжелый положили – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Так болит не тело, а душа. Так бывает, когда не ждешь зла, но сталкиваешься с ним. Зажмурила глаза и отвернула голову, а в следующий миг стало холодно.

Дверь за драконом закрылась бесшумно и лестница уже не скрипела…

Госпожа Венера ворвалась в комнату буквально через пару минут и уже с мазью от ожогов. Она не расспрашивала ни о чем, молча обработала мою рану, аккуратно стянула бинтом, позволяя мне выплакаться. Ведьмам нельзя держать негативные эмоции в себе, нужно обязательно выплакать. Злость, обида или негодование могут сформировать сильный негативный поток, который в первую очередь ударит по нам самим, но может и кому-нибудь другому зло причинить. Не нужно это.

– Злой плачет от зависти, а добрый – от радости, – с мягкой улыбкой произнесла верховная ведьма.

– Да какая же радость, госпожа Венера? От горя я плачу. Душа болит!

– Хорошо, когда душа болит. Это значит, что она у тебя есть! Чем не повод радоваться?

– Почему дракон так поступил?

– Знаешь, цветочек, – ведьма аккуратно погладила мою руку поверх повязки, приятно пахнущей травами, – ирд Д’Остраф – верховный главнокомандующий каменных драконов, взрослый мудрый мужчина. Он хоть и проказник отменный, а глупых поступков не совершает. Всегда таким был. Если сделал так, значит, нужно было.