Давайте уже скорее к разгадке! Словно почувствовав мое негодование, Тим напряжённо спросил:

— Так что же с ним случилось?!

В этот момент скрипнула дверь, и сверху спустилась та самая веснушчатая девушка. Лично я вообще не ожидал такого поворота событий. Бекойн, кажется, тоже.

Зато старушка и бровью не повела. Лишь приподнялась и сделала шаг навстречу дочери со словами:

— Муж пришёл? Он уложит ее?

— Да, он сказал, присмотрит за ней, но у нас времени немного. Ты же знаешь, какой он уставший со смены приходит обычно.

У меня чуть челюсть пол в комнатке не пробила. Хотелось спросить этих очаровательных дам, что довели меня до белого каления: а мы вам, случаем, не мешаем?

Раздраженно покосился на Тима. Мужчина был удивлён не меньше. Мы пришли сюда не время тратить и выслушивать, кто у них там чем заниматься собрался. Все, с меня хватит!

Но не успел я подняться и заявить Бекойну, что пошёл, как дамочки взялись за руки и вокруг стало происходить странное. На одно мгновение все окрасилось в темно-пурпурный цвет.

Нас опоясали стены из Дара, а потом все так же быстро исчезло. Лишь между женщинами возник большой фиолетовый ларец. Они по очереди приложили к нему руки, выпуская Дары.

Я давным-давно не видел родовую печать Дара. Это специальная штука, когда ты можешь что-то запереть, а право открыть предоставляется только родным со схожим Даром.

Тим наблюдал за этой картиной с нескрываемым изумлением. Даже странно, ведь в увиденном не было ничего интересного или уникального. Да, согласен, явление редкое, но не более…

И вот перед нами из странного фиолетового ларца появилась большая колба, наполненная такого же цвета туманом. Тот клубился в ней, как будто желая вырваться наружу.

В этот момент жена Сенеки повернулась и негромко ответила:

— Мой муж умер, но его разум и воспоминания будут жить вечно.

Во все глаза смотрел на колбу и ее содержимое. Да не может быть… Они что, серьезно? То есть дамочки утверждают, что это и есть разум почившего Сенеки?

Кажется, Тим тоже немного завис. Потому как он, словно замороженный, глупо пялился на колбу. Женщины же стояли спокойные и безмятежные. Даже удивительно было видеть их такими.

— Как он умер?

Кажется, в горле у Тима пересохло. По крайней мере, после этих слов ему пришлось прокашляться и поправить ворот своего одеяния. В отличие от меня, он оделся подобающе случаю.

— Как и хотел, в окружении семьи, в любви и заботе. Он просто лёг спать и не проснулся. Тихо, без боли и тревог. Мой отец был прекрасным человеком и ничто не было способно отнять у него право определять свою судьбу.

Мне показалось, что в словах девушки прозвучали вызов и обида. Она словно тыкала нас носом в случившееся, все равно обвиняя в бездействии. Но какая уже была разница?

— Как нам воспользоваться его воспоминаниями? Я никогда ничего подобного не видел…

Мне правда было искренне интересно, как использовать это. Когда мы вернёмся, обязательно попрошу Пассия пояснить, знает он вообще о подобном?

А я-то наивно полагал, что только ему известны самые темные тайны Дара разума. Судя по всему, я ошибался, а в нашем мире нет ничего абсолютного.

Женщины же хмыкнули. Переглянулись, обменявшись заговорщическими взглядами и жена Сенеки ответила:

— Просто протяните руку. Каждому предназначается своё воспоминание. Единственное… Я не уверена, сможете ли вы увидеть что-то, ведь Сенека вряд ли знал вас. Но попробовать можно.

Женщина смотрела прямо на меня. Я хотел видеть! Тим прекрасный человек, очень умный и вдумчивый, но у него нет такого опыта и внимания к деталям. Он может пропустить важные вещи и вообще…