– Лень. И ты поосторожней со звуками, – предупреждает ледяной. У него даже ресницы будто инеем покрыты. Не удивлюсь, если сердце такое же, — холодное.

– А то мои красивые скульптуры треснут. К сожалению, разбившиеся шедевры, восстановлению не подлежит. – В голосе действительно сожаление, но хищное такое, нездоровое.

– Ты...

– Я только интерьер в своём новом дворце обновил, а ты заявился и шум здесь устраиваешь. – не дослушав Арена, продолжает о своём Ледяной.

Арен испуганно косятся на действительно завибрировавший от его громкого голоса лёд.

– Я сейчас их растоплю. – принанимая простую форму, обещаю императору.

– А вот это уже интересней. – этот скучающий блондин соизволил податься чуть вперёд и ухмыльнуться, теперь и интересом рассматривая меня. – А ты попробуй, диковинка, мой лёд растопить. – снова эта самодовольная ухмылка.

– Тебя не спросила. – огрызаюсь. Он хмыкает, продолжая рассматривать меня с явным интересом, но тут взгляд его становится таким, будто у хищника, загнавшего жертву.

– Только помни: однажды замороженное мной, навсегда превращается в лёд!

– Она уже растопила мою мельницу! – с вызовом в голосе, заступается Лорен.

– И что же случилось с тем, что побывало в оковах моего льда? – наградив презрительным взглядом Лорена, хмыкнул Ледяной. – Разве не слышали, что на драконов и прочую теплокровную живность моя магия действует особенным образом? Хотя да, было уже не от кого услышать... – отвечает сам себе, а потом пристально смотрит на Лорена. – Если поместить скульптуры в тепло, то драконы растают, словно обычная вода. Была скульптура — п-ш-ш-ш, и нет...

– Ты сейчас же вернёшь всё как было! – рычит император, но теперь осторожно, чтобы не вызвать эхо.

– Надо же, как мы рычать умеем. – и бровью не ведёт, по-прежнему лениво лёжа на троне.

– Да ты нарываешься! – зарычал уже Феншах, но я его остановила. Не его мир и не его битва. К тому же он по неосторожности может задеть ближе всех расположенного к ледяному Ирена. Арен же такого не допустит.

– Я до сих пор не заморозил вас лишь потому, что мне скучно. Так что, будьте добры, на три шага назад и приступайте отрабатывать дополнительное время, что я вам великодушно подарил.

– Да он нарывается. – Лорен.

– Это я тебе даю время выйти и подготовиться к честному бою. – еле сдерживаемый клокот императора. Лёд начинает мелко вибрировать и Арен вынуждает себя замолчать. Тяжело дышит, пытаясь обуздать вырывающийся вместе с яростью опасный клокот.

– Вот он плохо старался, пытаясь меня развлечь. – кивает на скрюченную, лежащую спиной к нам у трона фигуру. Его огонь некоторое время меня даже повеселил, но он, как и вы, растерялся, растопив пару дворцовых. За это и поплатился.

Огонь?! Меня будто молния насквозь пронзает! Подбегаю. В широкоплечей фигуре обтянутой тканью незнакомого мне, тёмно-синего камзола со знаками отличия, я узнаю Орана! Он лежит подогнув голову к груди и прикрыв её руками.

Ноги наливаются тяжестью, а руки собираются бессильно упасть, но я сжимаю их в кулаки. Мы ещё посмотри кто кого!

– Если ты сейчас же не вернёшь всех жизни, я тебя уничтожу! – рычу я, но мой рык в отличие от клокота императора, не угрожает замороженным драконам.

– К жизни? – ледяной даже развеселился. Странной такой, холодной, ехидной улыбкой. – Диковинка, под всеми ты огненного имеешь в виду? А он ещё жив. Единственный, кто до сих пор борется. Признаю, занятный экземпляр. Первый такой на моей памяти так долго держится.

Подбегаю и прислушиваюсь к Орану. Веки его прикрыты. Наверное, это даже хорошо, что сейчас я не вижу его заледеневших глаз. Растерянно трогаю холодный лёд, борясь с желанием его растопить. Отдаюсь чувствам, пытаясь уловить жизнь через обжигающе-холодное прикосновение. Сердце дракона медленно, но бьётся, кажется, замедляя свой ритм. Однако Оран действительно до сих пор борется. Чувствую, что вокруг его тела иссекает, но всё ещё держится защита.