Этого не исправить.

Во всяком случае, у меня не хватит смелости.

2. Глава 2

Глава 2

Кофейный аппарат вновь сломался, окончательно убедив миссис Облонски в собственной незаменимости. И осознание этого факта заставляло ее сильнее вытягивать шею, и без того длинную, бледную, стиснутую лентой кружевного воротничка. Кружевными были и манжеты блузы, выглядывавшие из рукавов форменного пиджака, который напрочь лишал и без того плоскую фигуру миссис Облонски всякого намека на женственность.

Ее это возмущало.

Примерно так же, как возмущали лодочки на низком каблуке, бесцветный лак и необходимость мириться с кофейным аппаратом, в котором миссис Облонски мерещился конкурент.

Она скривилась.

Изобразила улыбку, совершенно неискреннюю. И мягким, совершенно несообразующимся с костлявой ее фигурой, голосом произнесла:

- Вас уже ожидают.

Три слова, но в них слышался и мягкий упрек, и недоумение, и обида, будто своим опозданием Лука поставил ее в положение крайне неудобное.

- Благодарю, - он поставил на стол фарфоровую кошечку. – А это вам…

Кошечек миссис Облонски собирала. Поговаривали, что не только фарфоровых, но в это Лука не особо верил, ибо не походила миссис Облонски на человека, способного ужиться с живой кошкой. А вот фарфоровых она принимала охотна.

И Лука был удостоен милостивого кивка, а с ним предупреждения:

- Мистер Боумен нынче изволит пребывать в крайне расстроенных чувствах. Он дважды просил кофе без сахара. С его-то давлением…

Мистер Боумен стоял у окна.

Огромное, в человеческий рост, оно служило предметом зависти многих, равно как и способом продемонстрировать реальную власть этого тихого, сероватого человека.

- Лука? – мистер Боумен со своими пятью футами роста едва ли доставал до плеча Луки. И туфли на особом каблуке не слишком прибавляли ему росту. – Проходи, мальчик мой. Как съездил?

- Нормально. Отчет…

- Читал, - мистер Боумен махнул рукой. – Краткость, она, конечно, нужна, но не до такой степени… по личным впечатлениям что?

- Да ничего. Обыкновенное захолустье с его захолустными проблемами.

По правде говоря, к маленьким городкам Лука относился с некоторым предубеждением. Чудилось ему потаенное желание их и людей, в них обитавших, затянуть Луку в болотце своего бытия.

- И шериф, выходит, знал?

- Знал. Там все обо всех знают. Покрывал. Но доказательств нет. Так, ощущения, - Лука присел.

- Плохо, что нет. Тронем – пресса не поймет. Оставим… мерзкое дельце.

Мерзкое.

Но не мерзее прочих.

Три пропавших девушки. Точнее их было больше, но заявили о трех. А дальше просто. Брошенный дневник. Письма, перевязанные ленточкой. Любовь на словах.

Счет за телефон.

Городишко, где никто не слышал об Элизе Грон, зато все пребывали в уверенности, что такой классный парень, как Айзек, не способен сотворить зло.

- Они с папашей этого отморозка приятельствовали. И когда появились… странности, решили, что ничего страшного, главное, чтоб приличных людей не трогал.

Айзек и не трогал, обходясь шлюхами, пока шлюхи не приелись. Что за удовольствие в охоте, когда жертва сама идет в руки?

То ли дело…

- Доказательства?

- На него хватит. Там целый сарай доказательств. Наши еще работают. Да и запираться он не стал. Напротив, счастлив, особенно, когда эти щелкоперы пронюхали, - Лука скривился.

Журналистов он не любил, пожалуй, еще больше, чем маленькие городки.

- Он жаждет славы. И он ее получает.

Мистер Боумен склонил голову, то ли соглашаясь, то ли сочувствуя. Он поправил красный галстук, разительно отличающийся цветом от обычной серой его одежды.

Вздохнул.