– Представь, что каждый день тебе в голову забивают гвоздь. – Кристиан говорил с каким-то нарочитым спокойствием, настолько глубоким и пронзительным, что я взяла его за руку, чтоб как-то снизить накал. – Каждый божий день. Дед внушал мне, что драконоборчество – великая миссия, и раз уж я сам не принадлежу к этим благословенным людям, то должен найти их и оплатить смерть драконов. Семья Семеониди много веков правит фармацевтическим рынком, так что вопрос денег тут не стоит.

– Мне кажется, тебе не очень-то хочется всем этим заниматься, – сказала я.

Кристиан посмотрел на меня, и в его глазах мелькнули золотистые огоньки.

– Дед во многом был прав, – спокойно произнес он. – Да и ты сама все прекрасно понимаешь. Наглые твари, которые не знают никаких границ в своей наглости. Сальцхофф смог их обуздать, но не до конца. Дай им волю – они снова станут править, и ничем хорошим это не кончится.

– Они и так правят, – заметила я. – Умами, по крайней мере. Ты не видел, сколько народу сбежалось на кастинг. Хотя… это просто желание найти богатого мужа. Если ты объявишь такой кастинг, народу сбежится не меньше.

Я представила, как девицы бьют друг друга головами об пол, охотясь на Кристиана Семеониди, и картинка показалась мне вполне реальной. Им все равно – лишь бы был богатый. А еще я подумала, что не поинтересовалась, есть ли у Кристиана семья.

– Нет, – ответил он. Оказывается, я задумалась и задала вопрос о семье вслух. – Дед умер, мать осталась на юге. Я живу один. Заезжай в гости, если захочешь.

Я кивнула, хотя была уверена, что не захочу. Человек, ведомый чужой манией убийства и не желающий ее преодолеть, вряд ли станет мне добрым другом.

– Я не умею убивать, – снова призналась я. – Мне никогда не приходилось этого делать, да я и не хочу. Может, ты все-таки придумаешь что-то другое?

Губы Кристиана дрогнули так, словно он с трудом сдерживал ругательство.

– Есть такая вещь, как суть, – сказал он. – Суть драконов – огонь и смерть. А суть драконоборца – смерть драконов. Это не исправишь и от этого никуда не денешься. Когда придет нужный момент, ты просто не сможешь не убить. Просто потому, что такова твоя природа. Вдобавок я хорошо плачу.

– С этим не поспоришь, – согласилась я и добавила: – Но мне очень не нравится атмосфера вокруг Макса. У меня дурное предчувствие.

Кристиан понимающе качнул головой.

– В самом деле. Почему его так контролируют? Денег у него нет, власти – тоже. Ему даже девочки в колледже глазки не строят.

– Ты и про девочек уточнил? – усмехнулась я.

– Разумеется. Иногда девочки могут рассказать намного больше, чем опытный сыскарь.

С этим тоже не поспоришь.

– У нас сегодня свидание, – сказала я, решив не докладывать о конкретном месте и времени встречи. – Попробую найти какую-нибудь зацепку.

– Попробуй, – неожиданно легко согласился Кристиан. Неужели мне хотелось, чтоб он стал ревновать? Нет, я никогда не манипулировала людьми, с которыми у меня были отношения помимо рабочих. – Три миллиона выплачу сразу.

Я хотела было сказать, что он все портит этой фразой, но решила промолчать. Иногда молчание – действительно золото.

Днем Кефалинский парк не выглядел пугающим. Просто большой лес почти в центре города, легкие столицы, которые слегка привели в порядок у самого входа, оставив нетронутыми в глубине. Я вошла в высокие, настежь распахнутые ворота и несколько минут смотрела на памятник Сальцхоффу: бронзовый президент внимательно следил за тем, как у подножия монумента копошатся работники парка, которые высаживали какие-то растрепанные рыжие цветы.