Лишь краткие отрывки и отдельные строки из Пророчеств знал Перрин, и еще меньше ему хотелось слышать о них с тех пор, как Ранд позволил Морейн всучить себе в руки то знамя. Да нет, не по душе эти строки стали Перрину еще раньше. С того мига, как путешествие посредством Портального Камня убедило Перрина, что судьба неразрывно связала его жизнь с жизнью Ранда.

– Если же ты, Лойал, сын Арента, сына Халана, считаешь, будто Ранду достаточно просто руку протянуть, то ты глупец, впрочем, не больший, чем он сам, ежели и Ранд так считает, – продолжала Морейн. – Даже если он живым доберется до Тира, в Твердыню ему путь заказан. К Единой Силе тайренцы не испытывают ни малейшей любви, и того менее им понравится любой мужчина, объявивший себя Драконом. Направлять Силу строжайше запрещено, Айз Седай там, самое лучшее, лишь терпят, пока те не направляют Силу. Если же в Тире кто-то имеет копию Пророчеств о Драконе, а тем паче вздумает оглашать их, то нарушителя почти неминуемо возьмут под стражу и упекут в тюрьму. В Тирскую же Цитадель не войдет ни единый человек, не имея на то дозволения Благородных Лордов. Ни единый, кроме самих Благородных Лордов, не вступает в Сердце Твердыни. Ранд еще не готов для этого дела. Просто не готов.

Перрин негромко что-то пробормотал. Мысли его заработали как бунтари. Твердыня никогда не падет, пока Калландором не завладеет рука Возрожденного Дракона. Да как, Света ради, ему добраться-то до меча – который висит внутри этой самой крепости! – раньше, чем крепость падет? Да они с ума все посходили!

– Но мы-то почему здесь отсиживаемся?! – взорвалась Мин. – Ранд помчался в Тир. Нам надо спешить вслед за ним! Иначе его подстерегут враги, они убьют Дракона или... или... Почему мы сидим как вкопанные?..

– Потому, – отвечала Морейн, положив ладонь на голову Мин, – что я должна быть уверена. Поверь мне: не слишком-то приятно, когда тебя избирает Колесо. Нужно быть великим или хотя бы коснуться подлинного величия. Избранники Колеса могут лишь принимать то, что грядет.

– Надоело мне принимать то, что грядет. Устала, – Мин прикрыла глаза ладонью, Перрину показалось, что в глазах ее сверкнули слезы. – Мы здесь дожидаемся неизвестно чего, а Ранд уже, может быть, погибает один...

Морейн погладила Мин по голове, и взгляд леди Айз Седай на сей раз был как будто исполнен жалости к молодой женщине.

Перрин присел на край кровати Лана, как раз напротив Лойала. В помещении скопился густой запах людей – аромат тревоги и страха, только от Лойала тянуло не столько беспокойством, сколько страницами его книг и древесной листвой. Перрин чувствовал себя как в западне: вокруг сомкнулись глухие стены, они будто теснее и теснее охватывают всех. И донимал запах тлеющих сгоревших лучин.

– Но разве может мой сон рассказать, куда подевался Ранд? – спросил Перрин как бы у себя самого. – Мой сон, а не сон Ранда...

– Те, кто способен направлять Единую Силу, – промолвила Морейн негромко, – те, у кого особенный дар во владении Духом, иногда посылают собственные сны другим людям. – Она тем временем продолжала утешать Мин. – Скорей всего, чужие сны могут присниться тем, кто... восприимчив. Вряд ли Ранд нарочно сумел бы так поступить. Просто дело в том, что сновидения тех, кто прикасается к Истинному Источнику, бывают чрезвычайно сильными. Сны такой силы, как у Ранда, способны охватить деревню, а то и целый городок. Самому Ранду мало известно, на что он способен, и куда меньше ему ведомо, как контролировать свои незаурядные способности.