– Каких таких «всех сказочных зверей», – снисходительно улыбаюсь я. – У нас пока, кроме тебя, и нет никого.

– То есть как – нет? – загробным шепотом произносит кот. – А Змеи Горынычи? А Василиски? А лешие с водяными?

Тут уж я хохочу от души.

– Если бы они тут были, – говорю сквозь смех, – тогда я бы точно в клетке сидел! Причем из ультратитана!

– Сдох, значит, – сообщает Баюн, встает на задние лапы и задумчиво бредет вглубь клетки.

– Кто сдох, старик? – копирую я обращение кота. Может, у них так все друг к другу обращаются?

– Понятно – кто. Змей Горыныч. Дракон, по-вашему, новомодному. Сдох последний дракон. А я-то думал… – Кот, с горечью махнув лапой, углубляется в раздумья.

– Погоди, старик, что-то я ничего не понимаю. При чем тут дракон? С чего ты взял, что он сдох?

– А, ну да, вы же не знаете. – Кот усаживается и вновь берет балалайку. – Вы же – особая раса! Откуда вам… Еда вы, а никакая не раса, – бурчит он едва слышно. – Если в мире умирает последний дракон, исчезают все волшебные существа.

– Как исчезают?

– По-разному. Сначала чахнут, потом просто испаряются. Был и нету.

– Что-то бред какой-то, – усмехаюсь я. – Какая связь между драконом и тобой, например?

Баюн смотрит на меня нецензурно.

– Дуб, – говорит кот.

– Сам ты дуб, – обижаюсь я.

– Дуб у себя за спиной видишь? Вот тот, вдалеке?

– Ну вижу.

– Как ты думаешь, если его срубят, листья на нем будут жить дальше?

– Нет. Но он же их породил! Вот и связь.

– А солнышко тебя породило? Ярило которое?

– Нет. Меня мама родила.

– Но без Ярила ты жить не можешь, правильно? Скопытишься сразу. Скочевряжишься. Или как вы там выражаетесь в свое дикое время? Сдохнешь, короче.

– Умру.

– Умрешь. Хотя оно тебя не рождало. Вот так и Змей Горыныч для нас. – Кот опять глубоко вздыхает – видно, что я его отрываю от горестных, но нужных раздумий. Но мне нельзя возвращаться ни с чем.

– То есть ты думаешь, что у нас нет живого дракона, поэтому и нет волшебных существ? А пропали они потому, что он умер?

– Дуб.

– Да что опять с дубом этим? – оглядываюсь я.

– Ты – дуб, раз приходится повторять одно и то же. Но занимает меня другое. – Кот садится, закидывает правую заднюю лапу на левую, упирает локоть в колено, а подбородок в переднюю лапу – совсем как задумавшийся человек. – Почему они у нас в лесу исчезать начали? Я уже тогда заподозрил…

Конечно, меня раздражает, что какой-то кот, пусть даже волшебный, разговаривает со мной так пренебрежительно. Да еще и дубом обзывает. Но я решаю умерить гордыню ради науки.

– Слушай, может, и есть что-то в твоих словах! – говорю. – Еще в книге «Путешествия Афанасия Никитина», написанной в середине пятнадцатого века, полным-полно разных зверей диковинных, с которыми он по дороге в Азию повстречался. А вот за последние пятьсот лет упоминания обо всяких чудищах и оборотнях резко уменьшились. Можно сказать, на нет сошли. Так это с драконом связано?

Кот смотрит на меня довольно долго, видимо, переваривая услышанное. Потом, задумчиво почесав подбородок, произносит:

– Неужели уже пять веков прошло, как последний Повелитель умер? Вот я попал! – тоскливо заключает он. Баюн снова тянется за балалайкой, но прежде, чем он начинает голосить о забайкальских степях, успеваю встрять:

– Ты сказал, что заподозрил что-то. Еще в своем времени. Что именно?

– Сказочные существа захандрили. Кикимор на болоте не слышно, уродцы бородатые реже наведываться стали, водяной, который по соседству жил, и вовсе исчез куда-то. Я уже тогда подумал – не к добру. Теперь понял…

Тут меня охватывает восторг научного свойства. Я воображаю, что сделаю открытие мега планетарного масштаба – смогу установить дату и сформулировать исторические предпосылки исчезновения волшебных существ из мира людей! Это не только на докторскую тянет, тут уже нобелевкой попахивает! Как известно, после войны ее стали и за исторические открытия вручать. Да и самому мне стало – ох как интересно!