– Ничего у меня не хорошо, – шепнула Вельмина. Но, одумавшись, крикнула: – Все в порядке, Тавилла! Что ты хочешь?

– Да я… да там… госпожа, вам надобно спуститься. Там, это. К вам пришли.

– Кто там еще? – В душе поднималось едкое раздражение.

– Говорят, от наместника, – голос Тавиллы прозвучал неуверенно, – я пойду, негоже им там одним…

Вельмина застонала.

Ну вот. Кажется, начинается… Но ведь она ничего такого не хотела! Так почему?!

– Сейчас, одну минутку, – пробормотала она.

Поднялась, огладила подол, глянула в зеркало, поправила прическу и, напустив на себя холодный и независимый вид, пошла встречать незваных гостей. В конце концов, это – ее дом, она хозяйка. В конце концов, почтенная вдова… К которой можно бы проявить капельку уважения.

Но когда она спустилась в холл, застала там такую картину, что все слова – да и мысли – куда-то делись.

Тавилла, нахохлившись, с недовольным видом стояла у лестницы и тоже на все это смотрела.

А у входной двери топтались два аривьенских гвардейца, а с ними был еще какой-то оборванный, грязный и взлохмаченный субъект с повязкой на пол-лица. Он даже не стоял – просто уселся на полу, а гвардеец занимался тем, что пинками заставлял его подняться.

Вельмина набрала воздуха в грудь и выкрикнула:

– Что здесь происходит?

Один из гвардейцев, тот, что просто стоял рядом, поспешно повернулся на голос, расплылся в приторной улыбке.

– А, госпожа де Триоль! Мы это… извольте принять подарок от герцога Ариньи.

– Я не принимаю подарков от незнакомых мужчин, я только что овдовела, – отчеканила Вельмина. И откуда только голос взялся! Но она разозлилась. В самом деле, хотя бы каплю уважения…

– Вам бы лучше его принять, – ответил, нимало не стесняясь, гвардеец, – или этого малого просто вздернут как приспешника королевы. Или отрубят руки как попрошайке. Когда его взяли, он так и не смог объяснить, кто и откуда и чем занимался в пригороде. А его светлость, стало быть, делает доброе дело, отдавая его вам. Просил передать, что вот вам рабочие руки…

– Мне нечем платить, – вставила Вельмина.

– Так и не надо. Он ваш теперь, полностью. До тех пор, пока не соблаговолите отпустить на волю, но лучше бы не отпускать, потому что так он точно попадет на виселицу или на плаху. В Аривьене закон суров к бездельникам и лиходеям.

– Мой? – ошарашенно выдохнула Вельмина. – Я не понимаю…

– Ваш раб то есть. Это его светлость просил передать. Каллиграфы уже ему клеймо поставили, а я вот, колечко вам передаю, хе-хе, чтобы у этого парня дурных мыслей не возникало.

Он подошел к Вельмине и протянул ей тяжелый перстень из стали.

– Извольте, госпожа де Триоль. Если не будет слушаться, просто начинайте командовать. Он не сможет противиться.

– Но…

Вельмина осеклась. Ей хотелось кричать и закатить истерику. Не нужно ей все это! На кой ей раб? Что за дикость? А еще говорят, что цивилизация! Да и не было такого при королеве… Что ей делать с этим оборванцем? Да и вообще, что значит подобный подарок? Издевательство?..

А потом посмотрела на сидевшего на полу бедолагу. Он тихонько раскачивался из стороны в сторону, и было видно, что на плече грязная порванная рубашка прилипла к свежей ране, обширному ожогу.

«Если я сейчас откажусь, его просто убьют. Или покалечат еще больше, чем есть, – подумала Вельмина. – Но если я приму этот подарочек, то буду обязанной наместнику».

– Берите, – сердито сказал гвардеец, все еще протягивая металлический перстень. – Дармовые рабочие руки. Это всегда хорошо.

– В самом деле, – выдавила Вельмина, – куда уж лучше!