Ужинала я в своей комнате, хотя видела, что Берте не терпится присоединиться к компании внизу. Там родственник казначея, начинавший знакомство с вопроса: «Вы любите тыквенный суп?», потому что был ярым поборником новомодного течения — вегетарианства, смешил всех историями о том, как его сослуживцы по полку, где выдалось проходить службу ещё до того, как нашёлся богатый родственник, пытались на спор скормить ему сырое мясо или рыбу.

Рассказывал, разумеется, для мужчин, потому как из женщин были только я, Берта и прислужница матери-настоятельницы.

Седая маленькая дама с ясным взглядом и крепкими крупными зубами, которые она обнажала всякий раз, когда улыбалась, а улыбалась она каждому, оказалась вполне способной переносить тяготы долгого пути и выглядела всегда свежо и опрятно даже без помощи прислуги.

Обычно дамы сторонились мужчин, прислужница, госпожа Мольсен, качала головой, когда мы обедали вместе, но этим вечером я решила позволить Берте спуститься и составить ей компанию за соседним столиком с мужчинами. Видела, как ей того хочется.

Да и у меня были дела. Первым делом я ринулась проверять камень в сумке. Он оказался на месте, но сделался таким горячим, что в руке не удержишь. Хорошо хоть, что не шептал!

Я снова обернула его платком, запрятала вглубь сумки и села у раскрытого окна, подставив лицо порывам тёплого ветерка, принёсшего запах воды и ласковой прохлады.

Думать ни о чём не хотелось, я теперь и так твёрдо знала, что там, куда мы едем, нас ждёт настоящий Древний камень. И от этого мне было одновременно радостно и грустно, как бывает, когда стоишь на пороге нового и никак не решаешься войти.

Ещё шаг, и я окажусь внутри. Дверь за спиной бесшумно закроется, и выхода уже не будет.

Настроение моё изрядно подпортилось.

2

— Я еду с вами, — заявила Оливия, воспользовавшись моим молчанием.

— Тогда быстро собирайте вещи, через пятнадцать минут жду вас внизу, — быстро ответил я и захлопнул дверь перед носом удивлённой девицы. Она-то рассчитывала на долгое сопротивление, а тут такая удача!

Но я ожидал нечто подобного, вернее, надеялся, что Оливия не останется в стороне. Она мне пригодится, хотя было бы лучше, если рядом оказалась бы девственница, она может прибавить сил, но и от Оливии будет прок.

Пусть тот самый милорд Альберт, носивший имя гораздо более древнее, чем ему положено по статусу, заманил Ниару в Острый Пик, пусть я пожертвовал ради этого двумя очень ценными камнями из моей сокровищницы, приз стоил всех жертв.

Она сама придёт в мои лапы, когда настанет срок, а Оливия поможет мне сопротивляться проклятию броши Геранты. Тут Оливия и Лаветт правы: если Ниара захочет, если она почувствует в себе силу, а рано или поздно при нашем общении так случится, правнучка Геранты сможет приказывать мне, а я не смогу не подчиниться.

Мне понадобится не только сила, но и ловкость, хитрость, чтобы Ниара Морихен разрушила то, что создано её прабабкой. Тогда чары спадут, тогда Дракон снова будет свободен. Что я стану делать со свободой, дело третье, я не загадывал так далеко.

Оливия ждала меня в прихожей, выглядела словно майская роза, такой свежей, почти распустившейся, но ещё можно успеть вдохнуть запах и смять в руке лепестки. Цвет Оливии в моём понимании был от безупречно-белого до холодного голубого, она представлялась мне цветком столь идеальным, что даже не возникало желание сорвать её. Неживое не может быть по-настоящему красивым.

— Вы оделись будто на званый обед, а дорога предстоит утомительной.

Я сделал замечание спутнице не просто так: оголённые плечи и светлое платье вполне могли бы быть уместны на прогулке по реке, но никак не в путешествии.