Ручей, к счастью, оказался совсем мелким, к тому же в воду не попали ни мешок с едой, ни одеяло. Но одежду по пояс промочили насквозь, а у Леоны промокли еще и сапоги.

Они наполнили свои фляги – заодно уж, потом выбрались из ручья и свернули на едва заметную тропку. Леона хлюпала водой в сапогах, Рослик орал благим матом, что связался с идиотами, которые его чуть не утопили, а Алекс молчал. Через полчаса тропинка привела их к елочкам, а за ними, хвала предкам, обнаружился домишко – добротный старый сруб, небольшой, приземистый, с потемневшими от времени бревнами. По словам старичка, сруб построили местные охотники, чтобы было где спрятаться от непогоды и хищных зверей, когда эти самые охотники уходили на многодневный промысел.

Снаружи замка на дверях, как принято у охотников, не имелось – домик мог послужить убежищем любому прохожему, который знал, как его найти. Изнутри дверь запиралась на засов. Комната в доме была одна, и одно окошко. Вдоль стены – довольно широкая деревянная лежанка, посреди комнаты – квадратный стол и лавки, на которых можно сидеть. А еще печь в углу и даже немного сухих дров; впрочем, сейчас, летом, разжигать ее не было необходимости.

– Уже темнеет, – сказал Алекс. – Надо ужинать и ложиться спать. Завтра встанем пораньше.

Леона кивнула – спорить тут было не о чем. Посадила гнома в центр стола, сама села на лавку, сняла с себя мокрые сапоги, поставила в угол сушиться. Мокрые штаны тоже, конечно, хотелось снять, но не при Алексе же! Она поморщилась: придется сушить на себе.

Алекс тем временем вытащил из мешка весь их запас еды, проверил, что ничего не намокло, оставил нож, несколько лепешек и ветчину, остальное убрал.

– На завтра, – объяснил он. – Неизвестно, когда доберемся до следующей деревни и сможем ли там хоть что-нибудь съедобное раздобыть. Деньги-то кончились.

– И что же делать, если не раздобудем? – фыркнула Леона, надеясь, что до Алекса наконец дошло, каким идиотским решением было покинуть чудесный, восхитительно удобный Латарский тракт.

– Понятия не имею. – Алекс пожал плечами. – Есть разные способы, как разжиться едой. Грабеж, запугивание, обычное воровство, наконец. Что-нибудь придумаем.

– С кем я связался! – простонал Рослик. – Только идиоты могут дойти до того, чтобы воровать еду! Умные воруют золото и драгоценности!

Леона молча села за стол и принялась за лепешку. С двумя будущими каторжниками разговаривать было не о чем.

***

После ужина Алекс вытащил из мешка веревку, протянул ее через всю комнату и зацепил за вбитые в стену гвозди. А потом заявил, отведя взгляд:

– В мокром нельзя ложиться. Надо всё снять и повесить сушить, как раз к утру высохнет.

– С ума сошел? Я не буду перед тобой раздеваться! – воскликнула Леона.

– Я отвернусь.

– Всё равно не буду!

– Я выйду за дверь.

– Нет, ни за что!

– Нет? То есть, можно за дверь не выходить?

– Как это «не выходить»? Конечно, выходить!

– Ладно, я выйду, а ты пока разденься, повесь всё мокрое на веревку, закутайся в одеяло и ложись. Лежанка тут одна всего, но мы поместимся. Я не буду ночью к тебе прижиматься и даже на одеяло обещаю не посягать. В одежде ты или без, мне безразлично.

Он сразу вышел, прихватив с собой Рослика. Леона нахмурилась. Вот как у наглого дракона получается всегда добиваться своего? Ложиться спать в мокром и в самом деле не хотелось. Поколебавшись чуть-чуть, она все-таки сняла штаны и повесила на веревку, а потом туда же повесила камзол – он тоже был слегка влажным. Зато сорочка оказалась сухой и достаточно длинной, чтобы успешно скрывать самое ценное от взора Алекса. Леона подхватила одеяло, вытянулась на лежанке у стеночки и закуталась с головы до пят.