Леона открыла глаза и немедленно захотела закрыть их обратно, потому что обнаружила перед собой господина Николаса Орвина, который держал супругу за запястье и хмурился, а та смотрела с яростью на Леону и дергала рукой, пытаясь освободиться.

– Попробуй только тронь, – повторил господин Николас.

Он все-таки разжал пальцы. Быстро и бесцеремонно оттеснил госпожу Орвин в сторону. И, не обратив внимания на ее жалобный писк…

…опустился перед Леоной на одно колено.

– Ты самая прекрасная девушка на свете, – заметно волнуясь, заявил он. – Без тебя моя жизнь не будет иметь смысла. Милая Элеонора, я прошу, умоляю, выходи за меня замуж!

– Ч-что? – пролепетала она, ошеломленно глядя на обоих Орвинов.

– Что?! – закричала Изольда Орвин.

– А с этой женщиной я разведусь. – Николас Орвин тряхнул головой и задорно, по-мальчишески улыбнулся. – Я никогда ее не любил.

В ту же секунду госпожа Орвин схватила с ближайшего столика расписную керамическую вазу, подлетела к господину Орвину, размахнулась и с криком «НЕТ!» разбила эту вазу о его затылок. На пол посыпались черепки, а Николас Орвин даже охнуть не успел – растянулся на полу собственной гостиной и больше не двигался.

Госпожа Орвин преспокойно опустилась на колени рядом с мужем, взяла его за руку и принялась искать пульс.

– Пресвятые духи, он жив? – воскликнула Леона.

– Жив, – ответила Изольда Орвин. И добавила: – А вот тебе… точно не жить.

Сейчас был не самый подходящий момент объяснять разъяренной женщине, что во всем виновата старая фея. Леона попятилась, невольно ежась от откровенной ненависти в глазах госпожи Орвин. Потом развернулась и побежала к выходу.

***

Было уже темно, когда она наконец добралась до дома.

Леона всегда любила большой старый дом из красного кирпича, который испокон веков принадлежал роду Вальенте. Любила нежно – в конце концов, она в нем выросла. Родители ушли из жизни, когда она была еще ребенком, так что Леона их плохо помнила, хоть каждый день и здоровалась шепотом с портретами обоих в малой гостиной. Давным-давно отец взял с брата обещание, что в случае необходимости тот позаботится о единственной племяннице – так и получилось, что однажды Леону привели в этот богатый красивый дом и объяснили, что она останется в нем жить.

Отец был младше дяди Стефана на восемь лет и, как младший, не унаследовал никакого имущества. В молодости отец поступил в военную академию в Латарисе и стал офицером, а после отправился служить на восточную границу, где не только защищал королевство Латер-Лест от набегов диких племен, но и женился на местной красавице. Правда, выбирал он не разумом, а сердцем, так что поправить свои дела с помощью женитьбы не сумел – матушка была рода хоть и благородного, но совершенно обнищавшего.

Дядя Стефан сдержал слово, после смерти родителей забрал племянницу в свой дом и, в общем-то, дал ей всё, что позволяли обстоятельства и прижимистость характера. Леона получила отличное образование, если закрыть глаза на тот факт, что подобная учеба не слишком подходила маленькой девочке. Для своего сына Марка дядя нанимал лучших городских педагогов, и Леоне предлагалось присоединиться к уже оплаченным занятиям, если она того желает – а она, разумеется, желала.

Ее не учили писать акварельные этюды и мастерски играть на музыкальных инструментах. Только тетя Беатрис время от времени спохватывалась и усаживала племянницу за пяльцы, и совсем редко – за стоящий в большой гостиной рояль. Леона провела несколько лет, штудируя учебники математики и естествознания, тренировалась держаться в седле, стреляла по мишеням из старого отцовского пистолета и фехтовала на заднем дворе с Марком. Стрелять и фехтовать у Марка сперва получалось лучше, но Леона со временем выучилась и уже не отставала. А еще ей легко давались точные науки – братец частенько бился-бился над уравнениями, а потом всё равно приходил к ней со словами: «Дай списать».