- Был рядом по делам отца, решил встретить тебя. А тут такое. Что случилось?

Циприан подобрал мою сумку, и мы пошли к воротам. Я спиной чувствовала злые взгляды – как будто огненные стрелы. Передернув плечами, словно стряхивая их, я рассказала о том, что случилось летом на реке.

- Ты молодец, Дана, что решилась дать ей отпор, - в голосе Циприана было и удивление, и уважение.

- Да, но теперь они все будут меня ненавидеть еще сильнее, - вздохнула я. – Вся ее стая. Между прочим, ты ей нравишься.

- Я знаю. А она мне нет. Она, конечно, красивая, но мне нравятся совсем другие девушки.

Хотелось спросить, какие, но почему-то постеснялась. Может быть, такие, как я? Или я зря что-то себе придумываю?

- Если она снова начнет к тебе приставать, сразу говори мне.

- Но ты же не будешь с ней драться.

- Нет. Придумаю что-нибудь другое.

Дома мама, конечно, пришла в ужас. Как ни отряхивал Циприан, платье все равно было в грязи, рукав порван, под глазом наливался синяк, губа распухла. Ругать меня никто не стал, но я понимала, что беспокоиться теперь станут еще сильнее.

- Когда ты говорила, что разберешься сама, я не думала, что это будут драки, - вздохнула мама, сделав мне примочку под глаз.

- Так вышло, - я попыталась улыбнуться, но губу саднило, и получилась лишь кривая гримаса.

По правде, я рассчитывала больше не на заступничество Циприана, в школе больше не учившегося, а на трусость Карии. Так и вышло. До меня доходили всякие грязные слухи, которые обо мне распускала она и ее подружки, хватало и мелких пакостей, вроде подброшенных в чернильницу мух или намазанной сажей скамейки.

Ничего, говорила я себе, это всего год, даже меньше. Потом у меня уже не будет нужды сталкиваться с ней каждый день. Гораздо сильнее волновало другое. До осеннего равноденствия оставалось меньше двух недель. Я с нетерпением ждала появления на свет Готриса и уже не расценивала это как предательство по отношению к Альдору.

4. Глава 4

И вот наконец время пришло. В сам день осеннего равноденствия и на неделю после него все девушки, дождавшиеся рождения своего дракона, получали освобождение от школьных занятий. И хотя детеныши обычно вылуплялись из яиц ночью, я уже с раннего утра не могла найти себе места.

- Дана, не волнуйся ты так, - уговаривала мама. – Все будет хорошо.

Ну как же я могла не волноваться? Ведь на свет должен был появиться тот, кто в ближайшие двадцать лет будет рядом со мной и с моими детьми. Тот, кто станет им другом, защитником и воспитателем.

Я приготовила миску и мягкие тряпки, чтобы вымыть и обтереть Готриса после рождения, бутылочки с сосками – для молока и воды, двадцать раз осмотрела яйцо в гнезде. На нем уже появилось несколько наклевок: у драконов не было особого зуба, как у птиц, но они скребли скорлупу изнутри когтями. Теперь оставалось только ждать.

- Утром придет чиновник из магистрата, - сказала мама. – Он должен удостовериться, что дракон родился и что с ним все в порядке. Ты дашь ему свое свидетельство, и он впишет дату и имя.

- А что может быть не в порядке? – испугалась я. – Дракон может умереть? Или родиться больным?

- Дана, все бывает. Я знала девушку, у ее дракона не было крыльев. Не думай об этом. Думай о том, что все будет хорошо. Еще несколько часов – и у тебя появится питомец. В первое время будешь нужна ему, как мать новорожденному младенцу.

Легко сказать «не думай»! Как я могла не думать об этом? А солнце, как назло, не торопилось к закату, словно прилипло на небе. И стрелки часов едва шевелились. Я сидела на лежанке рядом с гнездом и пыталась читать, но не понимала смысла прочитанного.