– Бредовое завещание, – заметила Джой. Впрочем, Пол подумал о потребностях каждой дочери, проявив редкую дальновидность.

– Вот и Берти наверняка того же мнения, – усмехнулась Тимми, и все, даже Вероника, засмеялись, вспоминая безобразную сцену в офисе Арнольда – всего за несколько минут до того, как он сообщил им о Софи.

– Честно говоря, я была в шоке, – призналась Джульетта, немного расслабившись после хорошего ужина и вина.

– И я тоже, – подхватила Джой.

Вероника вздохнула. Она-то не сомневалась, что пережила шок, и была ранена в самое сердце, когда узнала, сколько лет внебрачной дочери Пола и когда она родилась.

– Возможно, она славная девушка, – Вероника попыталась проявить великодушие.

– Вряд ли, если вспомнить, с женщинами какого типа он обычно встречался, – возразила Тимми, и мысленно все с ней согласились.

После развода с Вероникой у Пола не было ни серьезных, ни хоть сколько-нибудь достойных отношений с приличной женщиной. Значение имело лишь самолюбие Пола и внешность женщин. На момент развода Полу исполнилось шестьдесят, и Тимми утверждала, что он женится вновь, как только найдет достаточно состоятельную подругу, но к тому времени его репутация уже была всем известна. Никто не пожелал выйти за него замуж, повторяя печальный опыт Вероники. Однако Пол и не думал горевать, на ее отступные он жил припеваючи.

К концу ужина у них появились пока что неопределенные планы встретиться во Франции в августе, в зависимости от того, что Вероника сумеет разузнать о матери и дочери Марнье. Все согласились, что осмотреть шато необходимо, чтобы принять обдуманное решение, – кроме Тимми, которая решительно заявила, что пожелает продать свою долю, даже если шато окажется точной копией Версаля.

Джульетта не отказалась от своих намерений осмотреть доставшуюся ей собственность, а Джой сказала, что составит ей компанию, чтобы развеяться, если не подвернется подходящая работа, но в целом соглашалась с Тимми: ей не нужны обязанности и затраты, которые неизбежно повлечет за собой владение недвижимостью во Франции. И то и другое представлялось Джой кошмаром.

– Так когда ты возвращаешься, мама? – спросила Тимми, когда они выходили из ресторана.

– Пока не знаю. Наверное, через несколько дней.

Уезжая на похороны, Вероника забрала из дома в Сен-Тропе все свои вещи, поэтому ей было незачем возвращаться туда на оставшийся срок аренды, но и в Нью-Йорке дел не находилось, поэтому она решила провести последний месяц лета в Европе. Никаких планов Вероника не строила, просто рассудила, что Париж в июле и августе не так уж плох, хоть и не богат событиями. Так или иначе, ей не до развлечений. А Париж в любом случае лучше душного Нью-Йорка.

– А картина, которую папа оставил тебе? – полюбопытствовала Джульетта. За ужином они забыли о картине, увлекшись разговором о Берти, Софи и шато. – Она настоящая?

– Я никогда не считала ее подлинником, – негромко объяснила Вероника. – Но о полотнах эпохи Ренессанса судить трудно. Картина могла быть написана кем-нибудь из учеников художника, которых у него было несколько, самим Беллини или ловким подражателем. Мне всегда хотелось выяснить это, но не доходили руки. А потом, при разводе, ваш отец взял ее себе. Картина и вправду прелесть, даже если это подделка, – лицо Вероники стало задумчивым. Прочитанное завещание пробудило в ней слишком болезненные воспоминания.

– Обязательно выясни это, – посоветовала Джой, которая с сегодняшнего утра обращалась с матерью гораздо ласковее, чем обычно. Вероника не позволила себе ни единого замечания о том, что Пол решил помочь Джой с актерской карьерой – из уважения к ее решениям и от растерянности после того, как узнала о Софи. Это известие сплотило мать и трех дочерей. Все споры между ними оказались забытыми перед лицом более серьезной угрозы и общего врага, которого все они были готовы презирать. Не стоило забывать и о Берти, объявившем войну всем четверым. Маленькой семье казалось, что враги окружают их со всех сторон.