Во-первых, «пробная» кредитка на предъявителя позволяла приобрести за счет фирмы товаров и услуг на двести семьдесят долларов. Нормально? Конечно же, нет! Аргументы вроде того, что деньги лежат в самых разных банках и валютах по всему миру, и таким образом будущие клиенты «Соникард» могут убедиться, что система действительно работает, мгновенно переводя сбережения откуда угодно, куда угодно и конвертируя их из чего угодно в доллары, Чака не убедили. Ну не убедили, и все тут! Никто не раздает деньги без умысла. А еще настораживало ограничение – снимать наличные или покупать товары по этим «пробникам» можно только в течение шести часов – с одиннадцати утра до пяти пополудни шестого июля. После пяти все они будут заблокированы и превратятся в мусор. Почему? Опомнились и решили сэкономить? Ясное дело, что любая реклама – это клубок более или менее легальных финтов и хитростей. И все-таки как-то это подозрительно выглядит. Кредитка с вполне приличной суммой всего-то на шесть часов. И как проследить, кто снимает двести семьдесят баксов, а кто нахапал карточек и тянет из банкомата уже третью тысячу? А уж какой будет ажиотаж… Полиции работы прибавится непременно. Они, наверное, и рады бы все это безобразие прекратить прямо сейчас, зарубить, так сказать, на корню, да не могут. Кампания разрешена мэрией. За взятки, конечно. Еще бы! Если фирма так сорит деньгами, сотня миллионов на взятки для нее не проблема.

Чак вздохнул и украдкой взглянул на часы. Без двух минут одиннадцать. И все-таки настороженность настороженностью, а деньги есть деньги. Чак вынул из кармана три «пробные» карточки с красным кружком. Одну ему буквально всучили вчера вечером, в двух кварталах от Таймс-сквер, пока он ждал клиента. Это была первая встреча с напористыми студентами-распространителями. В тот раз Чак не поверил ни единому слову, но карточку все-таки сунул в бардачок. Мало ли? Вторую ему подарил клиент, севший в машину на 42-й улице неподалеку от Центрального вокзала. Беседа с пассажиром оказалась вполне содержательной, но упрямый нью-йоркский таксист все равно не поверил в грядущую «кредитную революцию» и заставил клиента расплатиться наличными. Тот заплатил, даже с двойными чаевыми, и еще оставил Чаку карточку. Третью кредитку засомневавшийся таксист вытребовал сам, когда притормозил, проезжая мимо распространителей по Ист-Ривер драйв. Зачем? От жадности, наверное. Ведь сколько ни сомневайся, а свербит где-то там внутри: не останься в дураках! Если это туфта, никто ведь и не узнает, что ты тоже участвовал в грандиозном лохотроне. А если это реально, ты за здорово живешь получишь восемьсот десять баксов. Не так уж много, но почти как хорошая дневная выручка.

Одиннадцать! Сейчас все станет ясно. Кто кого надул или, наоборот, – облагодетельствовал. Чак уже давно решил, как поступит с кредитками. Одну он заранее сунул в сканер счетчика. Если не сработает, то, во-первых, никто и не узнает, а во-вторых, не придется совершать лишние телодвижения. Вторую он планировал использовать чуть позже. Прокатиться до банкомата, где не будет большой очереди, и получить наличные. А третью можно потратить на подарок сыну. Он давно просил новые кроссовки, с этими, как их, черт… гелевыми ролл-вставками, которые позволяют по желанию либо кататься, как на роликовых коньках, либо ходить, как обычно. Последнее, конечно, маловероятно. Чак усмехнулся. Он отлично помнил себя в таком возрасте. С наступлением лета ролики заменяли обувь окончательно и бесповоротно, а осенью, с началом школьной учебы, приходилось заодно и снова учиться ходить. Теперь же подросткам вообще ничто не мешает круглый год носиться по городским тротуарам, обгоняя плетущиеся в пробках машины, соскальзывая прямо по перилам в подземку или устраивая массовые заезды на просторах площадок старых доков в Вест-Сайде. Заблокировал вставки – и ты обут в нормальные кроссовки, разблокировал – ты на роллерах, причем с таким фантастически низким трением качения, что одного толчка хватает на сотню футов по любой более-менее ровной поверхности. И ничто не может испортить наслаждения от этого почти полета, пусть и в сантиметре от земли. Ничто, кроме осенней слякоти или снега, который нью-йоркской зимой нет-нет да выпадает, несмотря на глобальное потепление…