– Нью-Йорк? – босс задумчиво взглянул в иллюминатор. – Ничему не удивлюсь… Там тоже есть армяне?

– Они везде есть, – Аслан вдруг как-то напрягся и продолжил, тщательно подбирая слова: – Босс, я понимаю, это не мое дело… но… что на самом деле происходит? Кто этот Главный и почему мы должны лететь за кордон?

– Главный это… Главный, Аслан, – Семенов так и не оторвал взгляд от синевы за иллюминатором, – это тот, кто играет партию. И мы у него в качестве пешек.

– Ну, вы-то, гляжу, этим… ферзем заделались, – с нотками искреннего уважения произнес Аслан. – Хозяин.

– Догадался? – Семенов взглянул на телохранителя искоса. – Да, теперь я вместо Бобра. Его Главный разменял. Но только это не ферзя место, а слона или коня, и пока, признаюсь тебе, как родному, я ничего в этой партии не понимаю. Знаю лишь, что вляпались мы по-крупному. Видишь, какой размах, уже и за большим бугром дела начались…

– И все из-за «Сокола»? – удивился Аслан.

– Нет, не думаю. «Сокол» в этой дерьмовой бомбе вроде детонатора. Деталь ключевая, но заменимая. Тут в другом прикол. Игра какая-то идет, Аслан. Большая игра. И на такие бабки, что нам не приснятся никогда. В этом суть, в это надо вникать. А технические детали вроде «Соколов» и прочей дребедени – это декорации. На них можно вечно смотреть и ничего не увидеть. Только ты никому…

– Обижаете, – телохранитель прижал руку к сердцу, вернее, к проступающей под пиджаком рукоятке пистолета. – Я всегда на вас ставил, ну, в смысле, с понятием я.

«Ну да, с понятием, – Семенов мысленно усмехнулся. – Потому что фарт со мной тебе катит. А если б отвернулась тетя Фортуна, ты меня бы первым грызть начал. Удержись Бобров в своем кресле да скажи тебе „Фас!“ – вцепился бы в глотку хуже собаки…»

– Помнишь, как с Худым в Нальчике толковали?

– А то?!

– Если запахнет жареным, действуем по той же схеме.

– Все-таки не доверяете этому… Главному?

– Не в том вопрос, – показывая, что все комментарии позже, Семенов прижал палец к губам и покосился на безучастных сопровождающих. Слышать они ничего не могли, поскольку сидели на лавке у противоположного борта, но читать по губам – вполне. Этой нехитрой науке обучают в любой спецназовской «учебке». А то, что эти двое «вертолетчиков» закончили не филологический факультет, было написано у них на лицах.

Аслан все понял и до самого аэропорта хранил молчание, изредка обмениваясь с конвоирами оценивающими взглядами. На глаз определить уровень подготовки этих двоих, конечно, не мог даже такой опытный начальник охраны, как Аслан, но какие-то выводы он, видимо, сделал. И когда вертушка села на резервной площадке аэродрома, ему выпал шанс убедиться в их правильности.

В момент посадки обстановка на аэродроме казалась вполне спокойной и обыденной. Самолеты выруливали на взлетные полосы, терпеливо выстраиваясь в очереди наподобие толстых рыбин, идущих по узким светящимся речкам на нерест. Интервал между взлетами и посадками составлял не больше трех минут, но каким-то чудом, а если точнее, благодаря четкой работе диспетчеров, ни пилоты, ни работники наземных служб не совершали ни одного лишнего движения. Бесконечный конвейер работал без сбоев. Воздушное пространство в стороне от взлетно-посадочной зоны тоже гудело моторами, а к тому же еще и свистело винтами – над вертолетными площадками движение было таким же интенсивным и отработанно будничным. Любой чужеродный элемент в этом только кажущемся сумбурным море людей и машин бросился бы в глаза даже человеку несведущему, но ни экипаж, ни пассажиры заходящей на посадку вертушки ничего и никого лишнего не увидели. Вертолет коснулся колесами «яблочка» отведенной диспетчером площадки, и двигатели тут же сбросили обороты. Один из сопровождающих открыл дверь и выглянул наружу. Примерно минуту он изучал обстановку теперь уже в привычном, наземном, ракурсе и наконец кивнул.