Городское население относилось к проекту Данона по-разному. Люди разделились на две категории: одни считали убежище жизненно необходимым, другие видели в нём исключительно напрасную трату денег. Первые приписывали вторым излишнюю беспечность и неспособность позаботиться о собственных детях. Вторые снисходительно называли первых паникёрами. Так или иначе, убежище, пусть и меньшего размера, чем планировалось изначально, было открыто для жителей города и их гостей.

Во время ракетных обстрелов из Палестинской Автономии или Ливана сюда не приходили. Кто же станет тратить время на дорогу в бункер, если, согласно командованию службы тыла, времени у тебя на всё про всё девяносто секунд? Тем более, в квартире есть мамад, комната безопасности с толстенными железобетонными стенами, стальной дверью и стальным же ставнем на окне? От прямого попадания, конечно, не спасёт, но и вероятность такого попадания невысока. Атаки Ирана – другое дело. Тут ракетам требуется несколько часов, так что время прилёта известно заранее. И можно не спеша, не рискуя разбить по дороге голову, дойти, а то и доехать до убежища, спуститься на два длинных лестничных пролёта и переждать тревогу. Гарантия безопасности стопроцентная, даже в случае прямого попадания в крышу убежища. Каждый, разумеется, решал для себя, укрыться ли здесь или привычно довериться мамаду.

Меж тем компания из Тойоты приблизилась к металлоискателю, расположенному на входе в здание. Дежурному охраннику показали документы и передали сумки, кошельки и ключи. Первую пару, водителя и женщину в красном пиджаке, пропустили без проблем. А вот вещи вторых исследовали долго. От взгляда охранника не укрылись черты лиц, характерные для арабов, поэтому проверка, обычно очень быстрая, сейчас проводилась с особой тщательностью. Спутники, которым более повезло с национальностью, терпеливо ждали, с чувством неловкости переминаясь с ноги на ногу и опуская глаза. В итоге арабскую пару пропустили: как ни крути, удостоверения личности у них синие1, прицепиться не к чему, да и вообще проверка на входе в убежище – всё больше номинальная. Во время сирены, например, всех пропускают безо всяких документов: кто станет тратить время на точное следование инструкциям, когда человеческая жизнь под угрозой? Девяносто секунд с начала воздушной тревоги – и всё, охранник обязан запереть дверь независимо от того, остался кто-нибудь снаружи или нет.

Негромко переговариваясь (еврейская пара всё ещё чувствовала себя неловко), четверо приятелей прошли внутрь. Ни они, ни охранник не обратили внимания на девушку лет двадцати пяти с большой спортивной сумкой, намеренно отступившую в тень, которую отбрасывало роскошное дерево мимозы.

Мимоза была в самом цвету, как и положено в апреле. Отяжелевшие ветви клонились к земле, усыпанной мелкими жёлтыми бусинками. Девушка облизнула пересохшие от волнения губы, вытащила из волос резинку и заново собрала их в короткий хвостик. Потом резко выдохнула, осторожно подняла сумку и направилась ко входу в убежище.

К зданию она приблизилась, уже держа в руке раскрытое удостоверение личности. Охранник мазнул по нему взглядом, кивнул.

Положив документ на столик перед охранником, девушка вытащила из кармана джинсов связку ключей и мобильный телефон. И то, и другое опустила на тот же столик. От напряжения у неё дрожали руки, и ключи предательски позвякивали. Оставалось надеяться, что это не привлечёт внимания.

– Что в сумке? – спросил охранник. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Что-нибудь металлическое есть? Что может зазвенеть?