– Пошли, глянем поближе, – предложила Скелсгард.

Верити проследовала за ней по череде изолированных лестниц на нижний уровень. Снизу сфера казалась чудовищной. На ней во многих местах виднелись заплаты и швы. Свежие дефекты с разбегающимися лучами трещин уже были отмечены светящейся краской.

– Все это построили за год?

– Портал нашли два года назад. И надо отдать должное военным: они немало сделали до того, как я присоединилась к команде. Хотя чаще просто тыкали в портал острыми палками все большей длины и тяжести.

– Все равно я под сильным впечатлением.

– А зря. Конечно, мы стараемся прыгнуть выше головы, но все равно ничего бы не сделали без лошадиной дозы ноу-хау, полученного у прогров. И это не просто шпионские репортажи, вроде тех, что мы получали от Питера. Контрабанда технологии – не просто готовые вещи вроде роботов, но и приборы управления: кибернетика, наномеханика, вся машинерия, необходимая для взаимодействия с патологической материей портального устья.

– И как же вы ухитрились все это стянуть?

– Мы не тянули. Вежливо попросили – и получили.

Из-под сферы через шлюз на платформе, толкаемой амортизаторами, выдвинулся транспорт. Он походил на артиллерийский снаряд. Снаружи сплошь оловянного цвета завитушки в стиле рококо – аппаратура. Повреждения были очевидны. Местами аппаратуру смяло или сорвало напрочь, открыв полосы яркого металла. Панели, лючки вырвало, обнажив опаленные, измочаленные внутренности: пучки проводов, топливные трубы. От транспорта попахивало горелым маслом.

– Я же сказала: ухабистый получился перелет, – заметила Скелсгард. – Но если починят, машина выдержит еще один рейс.

– А сколько нужно рейсов, чтобы привести ее в такое состояние?

– Хватает и одного. Но не всегда дела настолько плохи.

Транспорт передвинулся вбок. К нему заскользили два из трех змеероботов, из их головных полусфер выскочили датчики и оружие. Бригада техников уже приступила к ремонту транспорта, подключая оборудование, осторожно жестикулируя. Один посветил фонариком в темный проем – окно кабины. В то же время другие техники спустили со стапеля новый транспорт – там хранилось четыре таких. Новый транспорт переправили в шлюз. Суденышко исчезло за воротами и появилось уже в сфере, носом к дальней стене. Утечки залатали, почти все сирены умолкли. Несмотря на странность происходящего, обстановка казалась обыденной, привычной для работающих.

– А что сейчас будет? – спросила Ожье.

– Предполетное тестирование, проверка бортовых систем, условий в тоннеле. Если все в порядке, мы внедримся через шесть часов.

– Внедримся, – задумчиво повторила Ожье, глядя на тупоконечный транспорт и сужающуюся шахту, куда он нацелился. – Звучит очень фаллично.

– Да, но тут ничего не поделаешь, – сказала Маурия заговорщицки. – Ребятам охота позабавиться.

Она открыла ящик и достала два белых халата. Один протянула Ожье, второй набросила сама, плотно застегнула на липучки.

– Посмотрим, что там делается.

Змеероботы оставались начеку, а техники пытались открыть люк с помощью массивных инструментов. В конце концов он подался, засвистел – уравнивалось давление воздуха внутри и снаружи – и наконец отъехал вбок на сложных шарнирах. Изнутри полился теплый свет. Техник полез внутрь, через пару минут вернулся с коротко стриженной женщиной, одетой в нечто похожее на нижний слой скафандра. Женщина аккуратно придерживала свою руку – ушибленную или сломанную. Следом вышел мужчина с осунувшимся, бледным, донельзя усталым лицом. Скелсгард протолкалась сквозь толпу техников, перебросилась с прибывшими парой слов, затем сердечно обняла. Откуда-то возникли медики, и, как только Маурия отошла, принялись суетиться вокруг пилотов.