Часа полтора на дороге решительно ничего не происходило, день уже предательски клонился к вечеру – разведчики начали уже было клевать носами – но, наконец, внизу, где-то в километре от расположения разведгруппы, раздался слабо слышимый звук мотора. Савушкин поднял руку.

– Группа, внимание! Витя, готовность раз!

Из-за того же поворота в трехстах метрах ниже засады, откуда давеча выползла колонна немецкой бронетехники – показалась оливковая «шкода рапид», скорее всего, трофейная, из автопарка почившей в бозе чехословацкой армии. Савушкин вскинул к глазам бинокль, всмотрелся в натужно пробирающуюся по колеям, взрытым тяжелой техникой, «шкодувку» – и удовлетворённо кивнул: в машине было двое, водитель в полевом кепи и офицер, судя по плетёным погонам – майор, не ниже. И что самое приятное – майор этот держал перед собой на коленях здоровенный кожаный портфель. Наш вариант!

– Витя, как только поравняются вон с тем камнем, – Савушкин указал на стоящий у обочины, метрах в двадцати от засады, валун из серого гранита, – бей по водителю, второй выстрел – по ближним колесам; нам надо, чтобы машина пошла в занос налево, к нам. Не дай Бог, уйдет под откос на правую сторону – там ущелье, метров триста глубиной; тогда плакал наш язык….

Снайпер кивнул и скупо бросил:

– Принято.

Как только «рапид» поравнялся с валуном, назначенным ориентиром снайперу – раздался винтовочный выстрел, а затем сразу же – второй. «Шкода» завиляла, взревела мотором, взрыла колею, и, выпустив клуб сизого дыма – заглохла, увязнув в глубокой грязи.

Савушкин вместе с Костенко и лейтенантом рванулись к машине. Мёртвый водитель, уткнувшийся в рулевое колесо, закрыл своему пассажиру обзор влево и дал им выиграть три секунды – майор с портфелем, изумлённо-растерянно смотревший на происходящее, даже не успел потянутся к своей кобуре – и тут же был грубо вытащен из салона «шкоды».

– Name, Rang, Position, Zweig der Armee?[39] – пролаял Савушкин намеренно грубо и громко. Пленный должен быть приведен в состояние полного ужаса, тогда с ним можно разговаривать – известная истина….

Уцелевший немец, глядевший на своих пленителей изумлённо-испуганно – ответил, сбиваясь и путаясь:

– Major Strom, Schatzmeister der Panzerdivision Tatra…[40]

Савушкин про себя возликовал. Казначей! Тыловик! Который знает состав своей дивизии даже лучше её командира! Отлично!

Как можно более страшным голосом Савушкин продолжил:

– Die Zusammensetzung der Division, die Anzahl der Kampfgüter, die Kampfmission? Schnell![41] – И добавил: – Sag die Wahrheit – du wirst leben, das Wort des Offiziers![42]

Майор, на лице которого страх постепенно начал меняться на удивление, ответил уже куда более осознанно:

– Panzergrenadier-Kampfgruppe von Ohlen… Sie ging einfach zu Makuv.[43] – Подумав, добавил: – Kampfgruppe von Junck aus Schlesien…[44] – А затем, уже более уверенно, спросил: – Seid ihr Slowaken? Rebellen?[45] – И, не дожидаясь ответа, уже совсем иным тоном продолжил: – Slováci, prestaňte klamať. Nastúpte do auta, garantujem vašu bezpečnosť.[46]

Савушкин на мгновение растерялся, услышав словацкую речь от пленного майора – и увидел на его лице отражение целой череды чувств. Сначала майор, обратившись к «словакам» на их родном языке, изобразил дружелюбие и покладистость. Через секунду, осознав, что его слова попросту не поняты – его словацкая речь не понята словаками! – по его лицу мелькнула растерянность, которую тут же сменило непонимание – а затем последовало самое скверное: майор понял, что его пленители НЕ СЛОВАКИ… Твою ж мать!