Солнце уже припекало. Плот шел бойко, взрезая блестящую поверхность воды. Ветерок дул несильный, на удивление прохладный, мягко обвевал, подсушивал одежду. В самый раз ветерок. И уж берега давно не было видно, и беспокойства никакого не появлялось. Отбоялись, видно, мы свое в эту ночь.
Я лег на нагретые солнечными лучами спальники и, ощущая тихое покачивание плота, незаметно уснул.
Глава 5
Проснулся поздно. На плоту кипела обычная дневная жизнь. Монахова спала, уткнувшись лицом в свернутое одеяло. Войцева полусидела, равнодушным взглядом уставившись в море. Валера вахтил. Сергей возился с подзорной трубой. Вокруг, по всей площади плота, были разложены сухари, рваные бумажные мешки с вермишелью и крупой.
– У нас что, открыли магазин самообслуживания? – кивнул я в сторону продуктов.
– Скорее бак для пищевых отходов, – отвлекся от своего занятия Сергей. Я еще раз внимательно огляделся.
– Загнили, – коротко пояснил Сергей.
– Приятные новости, нечего сказать. – Я пододвинулся ближе к одной из кучек. Это была вермишель. Вернее, раньше была вермишель. Теперь она представляла из себя спрессованный комок серого теста, от которого заметно припахивало плесенью.
– И что, все так? – вслух ужаснулся я.
– Нет, худшее уже выкинули в море, – «успокоила» Войцева.
– Как же это вышло? – растерянно спросил я, растирая между пальцев клейкообразную массу. Просто так спросил, не ожидая ответа. О причинах, естественно, догадался.
Но Салифанов ответил:
– Волны. Надо было сразу об этом подумать. Ящики герметичные сделать, что ли.
«Надо было! – раздраженно подумал я. – Много что надо было. И паруса получше – не эту черноту, и баллоны, и ящики. Но когда бы мы все это успели сделать?! – Я стер с пальцев тесто. – Дрянь дело!»
Посмотрел на ноздреватую горку раскисшего сахара. Поднял один потемневший, потерявший форму кусочек, лежавший в стороне. Лизнул и тут же сплюнул горько‑соленую слюну, зло отбросил. Сахар насквозь пропитался морской водой.
– Не разбрасывался бы продуктами, немного осталось, – осуждающе заметил Сергей. Я осмотрел испорченные продукты.
– Хоть что‑то уцелело? – спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.
Войцева молча указала на стоящий возле мачты рюкзак. Я отстегнул клапан, развязал горловину. Килограмма три сухарей, примерно столько же сахара, мешочек с манной крупой, две пачки вермишели, чай, геркулес. Небогато, но лучше, чем ничего.
– А тушенка и сгущенка? – вспомнил я.
– Целы, что им сделается, – пихнул ногой мокрый картонный ящик Васеньев.
Значит, двадцать банок в актив можно вписать. На этом, при необходимости, можно продержаться и пару месяцев. Только сможем ли мы после этих месяцев самостоятельно держаться на ногах? Вот это вопрос! Я еще раз взглянул на оставшиеся продукты, тщательно запаковал рюкзак и сел за расчеты.
Для начала подсчитал энергетическую емкость наших запасов. Перевел граммы в калории. Сухари тянули на десять тысяч калорий. Сахар давал еще двенадцать тысяч. Манка не более пяти тысяч. Вермишель еще пять. Семь тысяч будет в тушенке. Тринадцать тысяч в сгущенке. Итоговая сумма не радовала, хотя на первый взгляд казалась внушительной – пятьдесят тысяч калорий. Если взять норму потребления для человека, ведущего пассивный образ жизни, – три тысячи калорий в сутки, продуктов хватит на три дня плюс небольшой хвостик. Если паек урезать в два раза, выиграем еще трое суток. На жировые запасы наших организмов – я быстро оглядел Валеру, Сергея, девчат, представил себя – особо рассчитывать не приходится. А приходится нам уповать лишь на случай. Но даже при самом неблагоприятном ходе событий, а именно плавании вплоть до южного побережья без контактов с внешним миром, от голода мы не умрем. Человек без еды сорок дней прожить может точно. Но вот ремешки придется затянуть не на одну дырочку. Я еще немного подумал и урезал паек в четыре раза. Теперь мы обеспечены едой на двенадцать дней. Я вывел большую и красивую цифру «12». Переработка хотя бы части испорченных продуктов даст еще дней пять. Приплюсовал – 5. Возможные дары моря тоже со счетов сбрасывать нельзя. Вдруг что поймаем… Итого, еще день. Теперь – морская болезнь. Она нам едоков поубавит – это точно. Вон вчера Монахова от ужина отказалась. На еду смотреть не может. Вот тебе еще пара дней.