Но когда я вхожу в гостиную и осматриваюсь вокруг, мои плечи слегка расслабляются. Внизу никого нет. Пара ламп освещает просторное помещение. Я перевожу взгляд влево, в сторону кухни, слабо освещенной несколькими светильниками над центральным островком. Там тоже пусто. Хотя на кофеварке заметен красный индикатор. Шагая к ней босиком, я поглядываю по сторонам в поисках парней, беру кружку с сушилки для посуды и наливаю себе кофе.

– Доброе утро.

Я подскакиваю, едва не выронив кружку. Несколько капель проливаются через край и обжигают мой большой палец. Зашипев, я оборачиваюсь через плечо. Джейк входит в кухню и открывает холодильник.

– Доброе утро, – бормочу в ответ, вытирая горячую жидкость со своей кожи.

– Как спалось? – спрашивает он.

Снова бросив взгляд назад, я вижу, как мужчина достает себе напиток. Его руки, шея и спина уже блестят от пота, а футболка свисает из заднего кармана джинсов. Сейчас около семи утра. Как рано они встают?

– Нормально, – бурчу я, отрываю бумажное полотенце и вытираю остатки кофе. Вообще-то спала я хреново, но честный ответ лишь вызовет больше вопросов, поэтому легче солгать.

– Хорошо, – отвечает Джейк, просто стоя на месте, и я буквально чувствую его взгляд на себе.

Взяв еще одно бумажное полотенце, продолжаю вытирать деревянную стойку.

– Достаточно тепло было? – допытывается он.

Чего? Я вопросительно смотрю на него.

– В твоей комнате прошлой ночью? – поясняет мужчина. – Тепло было?

Его светлые волосы, промокшие от пота, липнут ко лбу и вискам.

Кивнув, я вновь отворачиваюсь.

Только Джейк не уходит.

У меня появляется желание вздохнуть, ведь в такие моменты люди обычно ожидают, что я постараюсь поддержать беседу.

Кухня словно сжимается в размерах, молчание становится все более оглушительным, слышно лишь карканье птиц где-то вдалеке. Пока я пытаюсь придумать тему для разговора, секунды неловкости тянутся, отчего мне хочется сбежать.

Внезапно он приближается, и я настороженно выпрямляюсь. Его грудь почти касается моей руки. Я собираюсь сдвинуться, но он протягивает руку передо мной, выключает кофеварку и говорит, овеяв дыханием мою макушку:

– Я просто согревал его для тебя.

Сердце начинает колотиться сильнее. Согревал?.. Ох, кофе. Джейк оставил кофеварку включенной.

– У тебя красивые руки, – подмечает он.

Я смотрю на кисти своих рук, обхвативших кружку.

– У твоего отца тоже были красивые руки, – добавляет мужчина. От моего внимания не ускользает его язвительный тон.

Я хмурю брови. Это насмешка?

– У моего папы были красивые руки, – задумчиво повторяю, не глядя на него, и делаю глоток. – Значит, настоящие мужчины пользуются бензопилами и пикапами вместо ручек Montblanc и сотовых телефонов?

Повернув голову, бросаю взгляд на Джейка. Он прищуривает свои голубые глаза.

– Ну, теперь он мертв, – говорю я. – Ты победил.

Он опускает подбородок, уставившись на меня, и я замечаю, как играют его желваки. Я отворачиваюсь, снова отпивая кофе.

Несмотря на личную неприязнь между ним и отцом, оскорблять сироту – последнее дело. Манеры никто не отменял. Этот парень ведет себя по-свински.

Правда, в животе все равно разливается тепло, и я делаю очередной глоток, стараясь скрыть свою нервозность.

Я чувствую потребность вступить в спор.

Помимо грусти, злость была моим постоянным спутником в детстве. Потом злость уступила место безразличию. И я совсем забыла, насколько приятно отвлекаться на свои эмоции. Мне нравится то, что я не испытываю к нему симпатии.

– Ладно! – выкрикивает кто-то и заходит в кухню, судя по звуку шагов. – Я ухожу.